Крымский мост

– Видно, не отошла еще. Не хочет со мной разговаривать. Слушай, я тебе дам адресок ее. Ты сам к ней загляни! Она может знать. Они с Танькой дружили.

Посидел еще немного. О чем говорить? Судьба развела их на двадцать два года. Трудно найти точки соприкосновения. Да и нужно ли?

На другом конце майдана, там, где стояла сцена, началось шевеление, подтягивалась молодежь.

Мимо них пошли девчонки и мальчишки. Где-то в углу у сцены лидер партии «Свобода» Олег Тягнибок раздавал автографы.

На сцене появился известный актер и начал «работать с публикой» – заводить собирающуюся толпу. Через несколько минут прозвучал горячительный лозунг, брошенный со сцены мужиком с накинутым на плечи, как плащ, «жовто-блакитным» флагом:

– Кто не скачет, тот москаль!

Запрыгали в такт. Диджей поддал жарку. Завопил:

– Москаляку на гиляку! Хоп-хоп!

Майдан ожил. Начал работу. Зашуршал, как осиное гнездо.

* * *

…Дверь открыла полная пожилая женщина с остатками былой красоты на лице. Долго сквозь очки вглядывалась в физиономию гостя. Потом всплеснула руками:

– Олег? Мировой? Ты, что ли?

– Ну, я!

– Как? Какими судьбами? Бог мой! Сколько лет, сколько зим!

– Да вот заехал. Ищу Татьяну. Ты о ней ничего не знаешь?

– Да ты зайди! Хоть присядешь, поговорим. Столько лет. Чайку попьем.

– Да я тороплюсь! И не хотел тебя напрягать.

– Заходи! Заходи! – она повлекла Олега в прихожую, в глубь квартиры. – Дай я тебя разгляжу. Ну, хорош! Хорош! Такой же красавец. Мы все в тебя были влюблены…

Олег разулся, прошел в комнату. Хозяйка посадила его на застеленный ковром диван. Через минуту в комнату зашел, судя по всему, муж. Седенький худенький старичок с маленьким сморщенным треугольным личиком. Поздоровались. Она представила Олега мужу:

– Олег Мировой! Служил с нами в начале девяностых в Севастополе. Мой муж, Виктор Федорович, – усмехнулась она. – Почти тезка нашему президенту. Но не родня.

Ушла на кухню. Загремела чайником. Чтобы прервать неловкость, Олег спросил старичка:

– Ну, как вам, киевлянам, Майдан? Я только что оттуда. Большие дела на Украине творятся!

Старичок строго поджал губы и ответил:

– Тоска смертная. Когда был первый Майдан, то дух был другой. Дух свободы! Правды! А сейчас что-то непотребное творится. Ходил в магазин – ничего нет! Одна крупа на полках. Да и то дают по кило в руки. Хотел машину заправить, все заправки объехал – нигде нет бензина! Едва-едва нашел двадцать литров. Народ в страхе. Как бы война не началась. Молодчики эти везде шныряют. В общем, сплошное расстройство. А моя – как с ума сошла. Таскает им плюшки, освободителям нашим, – он благоразумно умолк, когда жена явилась с чайником.

Миров терпеливо перенес процедуру киевского чаепития, но своего добился. Полина, прихлебывая ароматный напиток и не забывая подливать чай Олегу, сообщила, что произошло после его ухода на авианосце:

– Понимаешь, Олег, она тебя любила! И когда ты пропал, просто извелась вся. Исхудала. Переживала. А тут в семье несчастье. В одночасье от инсульта скончался ее отец – старший мичман Ким. Как его там, не помню, имя-отчество. Они остались с матерью вдвоем. Практически в чужом городе. В общежитии. Все валилось. Куда ей было деваться в девяносто втором году? Не на панель же идти! А тут – как-никак замуж. Мирослав-то был с перспективой. Капитан второго ранга украинского флота. Ну, она и пошла. За него. Поплакала, а ты помнишь, какой она веселой девчонкой была? И пошла. Родила. Говорили разное. Мол, недоношенный, не его. Ну я это не знаю. Но не пожилось ей с Мирославом. Мабуть, видел он, что не люб ей. Что тоскует она. В общем, сначала вроде как старался угодить, понравиться. А потом, – и женщина махнула полной рукой, словно рассекая воздух, – руку он на нее поднял!

Тут она вещи и собрала. А куда идти? Ну, неделю перекантовалась у нас.

Он все ходил кругами. А потом куда-то исчезла. Я домой вернулась, а ее нет. Собрала вещи, ребенка, оставила записку: благодарю, мол, за все. И исчезла. Больше я ее не видела…

– Да! Вот так! – вздохнул задумчиво Олег и поставил чашку с остывшим чаем на столик. – И неужели больше ничего?

– А потом мы с Петром списались с флота. И уехали сюда! Что там дальше было – я не знаю.

– А может, кто-нибудь знает? Ну, не может же человек так вот исчезнуть! Не иголка же в стоге сена! Кругом люди…

Раскрасневшаяся Полина задумалась надолго. Видимо, перебирала всех знакомых.

– Нет, наверное, никто не знает. Это должны быть те, кто там остался, в Крыму. Может, они ее где и встречали. А таких я сама не помню.

– А может, среди титушек есть? – подал голос старенький новый муж.