Крымский мост

Подсвечивая себе фонариками, торопясь, они бежали по бетонке к взлетно-посадочной полосе. Наконец добрались. Подтащили бочки с дурно пахнущей горючей смесью. Самвел расставил народ по всей длине полосы.

– Зажигай факелы!

Загорелись обмотанные полотенцами самодельные факелы. Задача почти выполнена. Теперь летчики уж точно увидят, что на полосе горят огни. Поймут – садиться нельзя.

Шли минуты. Самвел позвонил Аксенову. Доложил:

– Сергей Валерьевич, я на взлетной полосе! Готов поджечь бочки! Ждем команды!

Время тянется томительно медленно. Наконец приходит ответ:

– В Киеве уже знают, что аэропорт заблокирован. Так что теперь они не сунутся! Можно уходить!

Это известие вызвало у народа неподдельное ликование:

– Ура! Дело сделано! Ну, ребята! Мы молодцы! Можно уходить.

Рота превратилась в толпу и начала обратное движение к светящемуся в темноте зданию аэропорта. Все были радостно возбуждены. Напряжение спадало. Но на подходе к зданию терминала откуда-то из бокового входа навстречу им вышла группа с автоматами.

В толпе поднялся шорох:

– СБУ! СБУ!

Они остановились.

Олег, как и все, крепко сжал свое единственное оружие – черенок от лопаты. Из группы эсбэушников вышел человек. Миров глазам не поверил, даже потер их ладонью: Мымрин! Мирослав!

Вот где в прямом и переносном смысле снова пересеклись их стежки-дорожки.

– Вы хто? – повелительным тоном, не обещающим ничего хорошего, начал разговор эсбэушник.

– Мы – народное ополчение Крыма, – спокойно-примирительно ответил ему командир роты.

– Зачем вы сломали ограду?! – повышая тон и взвинчивая себя, закричал Мымрин. – Вы знаете, что это режимный объект!?

– Мы сломали. Мы и починим! – мирно ответил Самвел.

– Значит, вы местные?

– Мы местные!

– Так вот, местные господа! У вас две минуты, чтобы сдать оружие! – орал Мымрин.

– У нас нет оружия!

– Время пошло!!!

Напряжение росло.

Мымрин заметил среди ополченцев Мирова. На секунду их взгляды пересеклись, и лицо врага перекосила гримаса ненависти. Миров видел, как дрогнула рука, сжимавшая приклад автомата.

– Оружие к бою! – скомандовал Мымрин.

И как в замедленной съемке, поднялись на уровень груди черные стволы. Клацнули взводимые затворы.

«Ну, все, конец!» – как-то отстраненно подумал Миров. Но страха в его душе почему-то не было. Скорее, тихая ярость. Та самая, бессильная, безнадежная русская ярость, которая заставляет рвать в последнюю минуту рубаху на груди. И кричать в лицо врагу: «Стреляй, сволочь!»

Все понимали: сейчас раздастся последняя команда «Огонь!» – и всех их положат прямо здесь, на бетоне, перед терминалом.

Миров слышит позади себя чей-то молитвенный шепот: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий! Помилуй мя, грешнаго! Пронеси чашу сию!» Он тоже мысленно прощается со всеми. Но глаз не опускает… Секунды бегут…

Что это?

Раздается звук двигателей. Позади них загорается свет. Этот свет бьет прямо в лица стоящих впереди с автоматами наизготовку эсбэушников. Слепит их. Они начинают морщиться. Чертыхаться. Ополченцы оглядываются. И видят: один за другим выезжают на поле армейские грузовики. Разворачиваются. Строятся в линию. Из них выскакивают «зеленые человечки» в полной экипировке. С оружием наизготовку. Занимают позиции. Подходят к ополченцам сзади.

Раздается голос:

– Что здесь происходит?

И опять Миров, а вместе с ним и вся сотня чувствует, что это свои. Кто-то кричит в толпе: «Россия, вперед!» Этот крик подхватывает сотня голосов. И начинают скандировать:

– Россия, вперед!

Кто-то истерически смеется. Кто-то заводит песню. Люди обнимаются. Плачут. У Мирова дрожат колени. Он пытается идти навстречу солдатам. И не может. Чувствует, как слезы сами собой текут у него по щекам.

Рядом всхлипывает Михаил. И пока царит радостная сумятица, свет от фар как-то незаметно растворяет эсбэушников.

Они как призраки исчезают в темноте.

* * *

Уже сидя под тентом направляющегося в город КамАЗа, Миров задремал. А в гостинице, впервые за много дней, заснул спокойно, с мыслью: «Много еще будет всего впереди. Но теперь ничего не страшно. Что бы теперь ни случилось здесь, теперь мы не одни! За нами Россия!»

XII

Утро туманное. Туман окутывает дома и улицы. Делает призрачными силуэты людей. Заставляет водителей усиленно таращить глаза в поисках зеленого сигнала светофора.

Но этот туман обнадеживает Олега. Потому что он – предвестник весны. Теплый воздух пробивается сюда, смешивается с зимним холодом, повисает пеленой над полуостровом. Пройдет еще час-другой. Ветер развеет туман. И обязательно выйдет солнце.

Они с Андрюхой завтракали в гостинице. Завтрак всегда тут один и тот же: овсянка, яйца, сосиски, хлеб с маслом.

Андрей завел разговор:

– Севастопольский «Беркут» перекрыл въезды в Крым. Все три!

– Ну и что? Это хорошо! – гудел Миров с набитым ртом.

– Шеф! Их всего двадцать четыре человека! Они просят поддержки. На Чонгаре, что к нам ближе всего, – семеро. Если правосеки попрут дуром, они не удержатся! Мы с ребятами хотим выдвинуться туда, чтобы хоть как-то их поддержать!

– Ну и что от меня требуется?

– Да я за разрешением! А вы пока сами поездите здесь!