Крымский излом

Вскоре в ответ прозвучало: "Цель вижу", и я вернул гарнитуру радисту. Теперь "Третий звонок" прозвучит для немцев в исполнении лучшего советского аса всех времён и народов.

Покрышкин атаковал, догоняя конвой курсом с запада на восток и приглушив двигатели. Поэтому, пока не разорвался первый НАР, немцы оставались в счастливом неведении о его намерениях. Потом по немецкой колонне прокатилась волна взрывов, и всё окутал плотный белый дым. Каждый пятый снаряд в блоке был дымовым. Выждав ещё секунд пять, я вдавил кнопку подрывной машинки, и две огромные ели, подняв облако снега, легли на дорогу.

Картина получилась фантасмагорическая. Через густой белый дым было видно, как ярким весёлым пламенем горит следовавший прямо перед "Хорьхом" БТР. Ещё что-то такое горело в голове колонны и, кажется, не в единственном экземпляре. Туда же под шумок, полетела граната из РПГ и две "мухи". Одновременно длинными очередями вдоль колонны ударили "Утесы", прижимая к земле всё живое. Надеюсь, головной бронированный кулак немцев уничтожен и пехота к земле прижата. Сзади должно было происходить то же самое.

– Ну, Господи, благослови!

Я и ребята из группы "Змея вскакиваем, суём ноги в лыжи и большими белыми птицами несёмся к дороге. Белые масхалаты, белый снег, белый дым. К счастью, он пока не рассеялся, и немцы бродят в нём как слепые. "Хорьх" до половины ушёл в сплошную мешанину еловых ветвей. Из него выбирается водитель и ещё двое. Водитель нам совершенно не нужен, поэтому один из ребят "Змея" даёт короткую очередь, совершенно неслышную в царящей вокруг какофонии, и водитель падает. Высокий худой человек в чёрном кожаном эсэсовском плаще, не спеша, как в замедленном кино, поворачивается в мою сторону и поднимает руку с пистолетом. Первый выстрел – мимо! Это точно Гейдрих! Я ухожу вниз и в подкате сбиваю его с ног. Ещё секунда, и навалившиеся на него парни бьют наци номер 4 в морду, обезоруживают, заламывают руки и защёлкивают на запястьях браслеты. Всё за какие-то секунды.

На губах вкус крови. Нет, кажется ничего серьёзного, просто, когда уходил от пули, неудачно прикусил губу. Рядом ребята пакуют ещё одного типа в генеральской шинели. Это как раз тот случай, про который говорил мой друг и наставник полковник Бережной. Что это за тип, разберёмся уже дома, а сейчас – ноги!

Откуда-то рядом, от двух едва видных в дыму легковушек, хлопает несколько пистолетных выстрелов и звучит очередь из МП-40. А ну вас на фиг! "Змей" поднимает свой любимый аргумент – пулемёт "Печенег" и, как Рэмбо в известном фильме, прямо с рук проходится длинной очередью по фрицам. Ребята тащат добычу к лесу, а пулемётчики прикрывают наш отход. От легковушек больше не стреляют – "герои" то ли убиты, то ли до упора впечатлились широтой русской души. Второе вернее.

Всё, мы у кромки леса. Дело почти сделано, теперь надо только сбить со следа погоню. Пока мы привязываем свою добычу к волокушам, сапёры ставят растяжки. Пусть гонятся! С одного из уцелевших БТР бьёт МГ. Но прицел взят слишком высоко, так что пули лишь стряхивают на наши голову снег и мелкие веточки. Пулемётчики уже свернули свой "оркестр", значит, и нам тоже пора.

Капитан Серёгин тоже летит с нами – в ближайшие несколько дней в этих лесах будет весьма неуютно. Но это ничего, пусть немцы позанимаются прочёсыванием. Физические нагрузки на свежем воздухе полезны для здоровья и одновременно вредно влияют на моторесурс и запас топлива. Мы снова подселим капитана и его людей на то же место, но пусть сначала немцы перебесятся и всё утихнет.

Наше возвращение к своим по воздуху прикрывали аж два Су-33 – невиданный почёт и уважуха! Причина этого почёта был упакован в меховой спальник, подобно "Кавказской пленнице", и совсем не разделял нашего восторга. Да и хрен с ним! А вот генерал вёл себя вполне прилично, что вызывает в дальнейшем надежду на плодотворное с ним сотрудничество.

8 февраля 1942 года. Полдень. Москва, Кремль. Помощник и личный представитель президента США Гарри Ллойд Гопкинс.

Вот уже трое суток я и мои люди мечемся по необъятной России, собирая для Френки всю необходимую информацию, на основании которой он сможет принять то самое "Единственно Верное Решение". Наша делегация облазила эти чертовы русские прерии, промёрзла насквозь и насквозь же пропиталась запахом смерти. Мне навсегда запомнится дорога Слáвянск – Сталино, по которой брели тысячные толпы немецких пленных, охраняемые немногочисленными кавалеристами совершенно монгольского вида на низких мохнатых лошадках. Тут же аккуратные штабеля трупов в фельдграу, сложенные их же товарищами из похоронных команд. Повсюду видим кладбища сгоревшей немецкой техники.