Крым-2. Остров Головорезов

— Да, — поспешно отозвался курьер и только потом сообразил, какую глупость сморозил. Но, на его удачу, Зарубка не обиделся, а наоборот, разразился громким смехом.

— Туповаты у тебя подчиненные, Ферзь! — улыбнулся Иван, развязывая вещмешок. — Но исполнительные.

Запустив руку вовнутрь, Зарубка принялся перебирать содер­жимое мешка. Наконец он извлек на свет небольшой круглый че­реп. Это был вываренный и высушенный череп степного крота. После Катастрофы с кротами в крымских степях случилось что-то странное. Нет, они не выросли до невероятных размеров и не от­растили себе лишние конечности. Но кости их стали тверже, чем сталь.

Подкинув несколько раз черепок на ладони, Зарубка удовлет­воренно кивнул.

— Пойдет!

Закинув вещмешок на плечо, толстяк пошел обратно на холм. Ферзь задержался, давая подчиненным указания.

— Заберете нас через пару часов у третьей лунки. Охрана, я на­деюсь, не дремлет?

— Что вы шеф, как можно? — обиженно насупился водитель, неуклюже выбрался из кабины и взмахнул пару раз руками над головой. В ту же секунду по периметру холма стали появляться силуэты людей с оружием. Лица охранников скрывались за маска­ми респираторов или противогазами, все они щеголяли в новень­ких противорадиационных костюмах. Ферзь хорошо заботился о своих подчиненных, обеспечивая им самую надежную амуницию, какую только можно было достать на заброшенных военных скла­дах крымского острова.

—  Молодцы, — похвалил старик и пошел вслед за Зарубкой. Во­дитель вновь помахал руками над головой, и степь вокруг холма вновь стала ровной, словно поверхность обеденного стола.

—  Ферзь, давай быстрей! — прокричал с вершины холма Правдоруб. — Солнце скоро уйдет!

Вернувшись в кабину, водитель завел двигатель и погнал ком­байн в сторону третьей лунки. Когда начальство играло в гольф, лучше не попадаться им на глаза. Иначе вместо черепа крота управители могли использовать голову провинившегося подчи­ненного.

—  Как ты думаешь, Иван, есть ли выжившие кроме нас?

—  Ты сейчас о чем? — удивился Зарубка, устанавливая крото­вый череп на пластиковой подставке, нижняя часть которой глу­боко уходила в грунт холма. Ферзь стоял неподалеку, опершись двумя руками на самодельную клюшку для гольфа и глядя куда-то вдаль. — Выжившие на острове? Конечно же есть, ты и сам знаешь. Севастополь, Симферополь, Феодосия, Керчь...

—  Да нет, я сейчас не о Крыме спрашиваю. У нас-то поселения выжившие почти каждую неделю обнаруживаются, благодаря не­устанной работе листонош. Но как, по твоему мнению, обстоят дела на материке? Ты никогда об этом не задумывался?

—  А что тут думать? — Иван встал рядом с черепом-мячом, примериваясь для удара. — Если бы кто и выжил, правительство там какое-нибудь, то они давно к нам нагрянули. А уж сколько лет ти­шина! На остров никто не приплывает. Пираты и севастопольские моряки никого в море, кроме мутантов, не встречают. Погибли все, поубивали друг дружку.

— Но если у нас на острове выжило столько людей, то почему ты думаешь, что подобное не удалось кому-то ещё? Ядерные бом­бы, конечно, мощные штуки, и слава богу, что по Крыму ими не утюжили, но и от них можно найти спасение. Укрыться где-нибудь.

— Где?! — свой вопрос Зарубка сопроводил ударом по мячу- черепу. Вжииих! И гудящий на лету снаряд устремился в поле. Со­беседники проводили его взглядом.

— Да мало ли где можно было пересидеть. Бункеры, бомбоубе­жища. В метро можно было спрятаться, в конце концов.

— В метро? Ну ты и шутник! — расхохотался Зарубка, уступая Ферзю место. Старик достал из мешка черепок и установил его на подставку.

— Зря ты так, Иван. Метро строили как бомбоубежище, и во время большого бума там наверняка оказалось огромное количе­ство людей. Переждали, освоились и начали быт налаживать. Со­всем как мы.

— Не знаю, Ферзь, не знаю, — скептически протянул в ответ За­рубка. — Может, ты и прав. Но боюсь, ответа на этот вопрос мы с тобой не узнаем. Даже если кому-то удалось спрятаться и пере­ждать этот ядерный ад в подземных каменных бункерах, то вряд ли они в ближайшие годы они будут стремиться наладить отноше­ния с другими выжившими. Вокруг мутанты, инфраструктура раз­рушена, радиационный фон зашкаливает. Вопрос выживания для них на первом месте. Тут не до туризма.

Старик примерился и сделал свой удар. Проследив за полетом мяча и запомнив место его падения, Ферзь достал из земли под­ставку и стал спускаться с холма. Иван двинулся следом.

—  В твоих словах есть резон. Человечество всегда стремилось к выживанию, а не к саморазвитию. Банка тушенки сейчас стоит больше любой картины Пикассо. Черт побери, скорее всего, эту картину порвут на лоскуты и бросят в огонь, чтобы разогреть ту самую тушенку!