Крым 2.0

Второй вопрос был гораздо сложнее. Матвея не интересовало простое разрешение на стоянку в одном из подконтрольных Демирелю портов. Этот вопрос можно было решить и без него, напрямую с контролирующими порт людьми. Матвей хотел именно официальный договор между турецким правительством и Крымом, на аренду порта в Средиземном или Эгейском море, вместе с приличным куском земли и разрешением творить на нем, что душе угодно. Вопрос был лишь в том, насколько достанет влияния Демиреля, чтобы турецкие военные, которым де-юре принадлежала власть в стране, подписали официальный договор от имени турецкого правительства между Крымом и Турцией. Осман, который был готов торговать не принадлежащей ему землей оптом и в розницу, предложил ему на выбор любой порт за пределами Дарданелл, который Крым сможет зачистить и удержать, поскольку его власть распространялась только на море. Пускать крымчан в акваторию Мраморного моря он не собирался, поскольку резонно считал, что двум волкам в одной норе не ужиться.

Что-то подобное Федоров с Бобковым предполагали с самого начала. И потому, подумав для вида, Бобков остановил свой выбор на островке в Эгейском море, лежащим чуть в стороне, от входа в Дарданеллы. Услышав название Гекчеада, Осман насторожился и поинтересовался причиной столь странного выбора.

Семен объяснил, что в его планы не входит воевать со всем окрестным населением, если порт будет на материке. А крымский порт на побережье, несомненно, привлечет внимание всех окрестных банд. И сухопутных и морских. А островов в составе Турции, в районе, обрисованном Демирелем, не так много. И если Осман настаивает, чтобы он забрал под себя турецкую половину Кипра, то это слишком большой подарок, который, при всем своем желании он принять не может. Конечно, зачистить и защитить остров гораздо легче, но Кипр для этого слишком велик. Другое дело Гекчеада. Он сравнительно небольшой. И тут можно попробовать. Его удовлетворит небольшой порт с парой причалов и деревень на этом острове. Такой легко занять и гораздо легче удержать. Да и соответствующий опыт организации такой обороны у него есть. Он сам живет фактически на острове и его собеседник сам знает, какая это неблагодарная задача — пытаться трогать Крым «за вымя».

Осман помрачнел, вспомнив свои осенние попытки пощупать крымчан. Он потерял на этом деле три хороших экипажа. Благоразумно решив, что для гяура это лишняя информация, хозяин примирительно заметил, что гость прав. И если уважаемый Семен-бей решил, что ему нужна земля на Гекчеаде, то пусть это будет Гекчеада. Он постарается, что бы соответствующий договор был подписан. Договорившись о нужных встречах в столице и поручив гостя заботам Дернека, Осман отбыл, попросив гостя дождаться его возвращения.

Последующие шесть дней, Бобков коротал время, развлекаясь в компании Дернека. Они завалили кабана, выпили небольшое озеро алкоголя, объездили все побережье и утопили яхту. Говоря откровенно, катер Бобков потопил совершенно сознательно, посулив наводчику «Шилки» любой джип из своего гаража, на выбор, если тот сумеет утопить яхту, не задев экипаж. Ему позарез были нужны отличные отношения с правой рукой Османа, а хорошая драка — лучшее начало мужской дружбы.

Наводчик, которому больше всего на свете хотелось «развалить» катер пополам, пересилил себя, аккуратно отстрелив оба мотора с куском кормы. Семен с тревогой наблюдал душевные терзания стрелка, подозревая, что паренек готов плюнуть на джип, ради удовольствия «завалить» второе лицо братства.

Все прошло удачно. Вытащив из воды турков, он побранился с мокрым Дернеком, признал проигрыш и сделал красивый жест, подарив взамен утопленной лакированной скорлупки рейдер. Проигрывать самолюбивый турок не любил, и ярость проигрывающего соревнование «русского медведя», всадившего очередь в его катер, он принял как должное. На его памяти немало народу, начиная проигрывать, хваталось за оружие. Гяур — не первый и не последний. Хотя он и был взбешен, но постарался не показать вида. Отбывая, Осман наказал беречь и развлекать этого неверного. А яхта? Дернек и так мог взять любой понравившейся ему корабль. Русский оказался не только глуп, но и великодушен, подарив взамен красивой бесполезной игрушки судно, которое не имело здесь цены. Как и любой восточный человек, он не испытывал признательности к дарящему, воспринимая подарок как слабость. С точки зрения Дернека русский был богат и силен, но глуп. Хороший военный корабль — несомненная ценность в этих краях. И дарить то, что другой не в состоянии отнять у тебя, было глупостью. С таким человеком следовало дружить, до тех пор, пока его нельзя было убить и ограбить.