Крузо

Слишком темно, но он ощущал сон, наполнявший низину. Подойдя ближе, различил очертания спящих, отблеск пластикового полотнища, спальные мешки, шумы дыхания, вздрагивания во сне. Заживо погребенные, подумал Эд, и внезапно им завладел образ братской могилы. Как по принуждению, он сделал еще шаг, и тут кто-то схватил его сзади и притянул к земле. Крузо. Крем Крузо, ладонь Крузо на лице.

В низине вспыхнул луч фонарика и погас. Эд тихонько застонал, и Крузо отнял ладонь от его рта.

– Где К.?

– Ты думал, она останется навсегда?

– Я только хочу знать, где она.

– Не будь ребенком, Эд.

– А Кобольд пусть исчезнет из моей комнаты.

– Из твоей комнаты? Ты кем себя считаешь? Это комната «Отшельника», одна из лучших его кают, не забывай. К. провела здесь пять дней, больше, чем кто бы то ни было, ты, похоже, не заметил. Как по-твоему, кто этому поспособствовал?

– Я хочу…

– Да, Эд, ты хочешь. И должен сказать, мы удивились, после всего, что поняли насчет тебя. К Эдгару не распределять, так гласило указание.

– Ты говорил, каждый сам выбирает потерпевшего крушение.

– Конечно, Эд. В первый раз. – Крузо кивнул на могилу спящих. – Распределение нуждается в критериях, нуждается в справедливости и дисциплине, иначе в нем нет смысла, понимаешь? На нашем пути свобода и порядок постоянно перехлестываются. Не забывай, как приняли тебя самого. Ты нашел здесь прибежище. И достаточно долго думал только о себе.

У Эда перехватило горло. Он едва не ринулся на Крузо, но тотчас устыдился. Ему не хватало воздуху. Уже не лучший друг – в один миг. Всего лишь тот, кого терпят. И даже меньше.

– Конечно, ты волен уйти, в любое время. Я не могу тебе воспрепятствовать.

В глазах друга Эд оказался несостоятельным, а ведь он все всегда делал, был хорошим товарищем, лучшим. Крузо словно бы отнял у него все это, одной-единственной фразой.

– Я тебе приснился.

– А теперь ты – часть «Отшельника», разве это не сон?

Во дворе царила тишина. В судомойне темно, только маленькая люминесцентная лампа на полке буфета. Они сидели у окна, за кельнерским столом. Крузо плеснул в кофейную чашку «виви» (вишневого ликера с виски). Обняв Эда за плечи, он не спеша, как раненого, привел его назад, в «Отшельник». Эд дрожал, зубы стучали по фарфору чашки. Физическая реакция в этот миг – как ломка. Безумие еще поблескивало в глазах, но злость утихла. Он судорожно дышал в чашку. Будто самое главное было – найти Лёша. Будто речь всегда шла только об этом. Не о К. И не о Г.

– Лучше бы ты остался в комнате. – Голос Лёша звучал озабоченно. – Тебе там нравится, из всех нас именно ты большую часть времени проводишь в своей комнате, пусть так и будет.

В виски с вишневым ликером было тепло и хорошо. Как будто виски с вишневым ликером выпил его. Подняв голову, он увидал под соседним столиком босые, узкие ноги. Кто-то там спит, подумал Эд. Каждому нужно лишь место для ночлега, приют, кров, где…

– К. в безопасности?

– С ней все в порядке, Эд. У нее было время.

– Она вернется?

Внезапно заработал холодильник, стаканы в буфете задребезжали. Стальные кофейнички блестели в полумраке, будто только что отполированные. Эд знал, что внутри они бурые и заскорузлые, иные почти черные.

– По-настоящему она не уехала. Она теперь одна из нас. Просветленные все поддерживают связь друг с другом, каждая женщина, каждый мужчина.

Эд выдохнул, отодвинул свою чашку на середину стола. Он толком не понял. Вообще как-то забывал, что означают фразы. Жил теперь в берлоге, глубоко в шуме. Там просто говорили тихонько себе под нос, его голосом. Там было чудо как приятно слышать звучание слов, чувствовать силу и энергию Крузо.

– Они практикуются в свободе, Эд. Никто ничего делать не должен, и ты тоже.

– А им не кажется, в смысле…

– Они учатся, Эд. Некоторым это дается нелегко. Они растерянны и ошеломлены. Это нормально. Вместе со свободой им вдруг много чего открывается, все их забытые потребности, часто разом.

Ночь все еще полнилась шумом. Эд был заключен внутри него. Этот шум уменьшал его до размеров яйца, тогда как внешнее постоянно разрасталось. На дне одного из стальных кофейничков Эд как-то обнаружил нацарапанный знак. Самый запретный знак на свете. Совершенно машинально он несколько раз ткнул щеткой внутрь – и давнее свидетельство, поблескивая, проступило из-под коросты. Эд мгновенно понял, какая ответственность лежит на них, на судомоях. Почти невыносимое бремя.

Новая девушка шевельнула рукой, и Эд проснулся. «Два часа четыре минуты. Прослушайте сообщения о ситуации на дорогах». В ночи по-прежнему шум и шорохи. Окружают Эда со всех сторон. Шум уменьшал его до размеров яйца, тогда как внешнее…

Потерпевшие крушение II

Не было ни знака, ни пароля. Незадолго до полуночи они просто вошли к нему в комнату. Стояли в темноте, свет не включали, «Виола» играла национальный гимн.