Кружево-2

– Очень красиво, Кен, – протянула она. Никто из финалисток конкурса красоты не мог рассчитывать на победу, если бы пришлось выйти на сцену в платье, сшитом собственной мамочкой. Хотя по условиям конкурса стоимость их вечернего туалета не должна превышать двести долларов. Поэтому Кен продавал свои модели именно по этой цене, если полагал, что у девушки есть шанс занять первое место. Но, конечно, девушка должна быть благосклонна к Кену. – Я просто не могу себе представить, чтобы в целом мире нашлось платье красивее, – улыбнулась Санди одной из самых обворожительных своих улыбок. Из глубины примерочной Кен кивнул в ответ. Девушка в таком одеянии не могла проиграть.

– Отлично, – отчеканил он, – а теперь не заехать ли нам ко мне и не выпить по коктейлю?

– Конечно, Кен, это большая честь для меня. – По мере продвижения к вершине ставки все возрастали.

Пол и стены в спальне были покрыты белым мехом. На овальной кровати лежало белое кожаное покрывало, а на нем, раздвинув ноги, поместился Кен. Санди аккуратно сосала его твердый маленький член. Девушки были правы – платье оказалось самым дешевым из всех, какие ей когда-либо доводилось приобретать. Но сейчас Санди доплачивала натурой. Кен немалого хотел за свои услуги и прекрасно понимал, что на следующий день после окончания состязаний шансов у него уже не будет.

– Давай-ка поглядим на тебя. – Он провел рукой по водопаду ее золотистых кудрей и потянулся рукой к молнии у нее на комбинезоне. – Послушай, крошка, завтра тебе совершенно не о чем беспокоиться. Хочешь немного музыки? – Он нажал кнопку стоящего возле кровати проигрывателя. Долли Партон запела «Оставайся возле твоего мужчины», а Кен прошептал: – Ой, да ты тут совсем лысая – как новорожденный младенец, – и откинул ее на спину.

«Интересно, кого он собирался одурачить этим стеклянным потолком», – думала Санди, пока Кен поливал ее грудь детским лосьоном. Потом он начал медленно массировать грудь девушки, втирая в нее маслянистую прозрачную жидкость, – недаром ведь постель была застелена кожаным покрывалом.

– Дорогой, ты восхитителен, – прошептала она, когда он запустил свои пальцы с аккуратным маникюром под кружево ее трусиков.

За последующие полчаса Санди довелось побывать в самых различных позах. Она предполагала, что Кен включил спрятанную где-то видеокамеру, потому что он то стискивал грудь Санди, то массировал ей клитор, то лил лосьон себе на пенис, то прижимал девушку, то отстранялся от нее и, наконец, спросил:

– А что случилось с твоей растительностью, дорогая?

– Электропроцедура. Чертовски больно. Хуже, чем лечить зубы. Им бы следовало делать анестезию.

Кен достал сигарету.

– Ну что, договоримся?

– О чем?

– Если завтра ты станешь Мисс Мира, то тебе понадобятся еще платья и каждое ценой не менее трех тысяч долларов. – Он потушил сигарету о дно стоящей у изголовья кровати пепельницы. – От меня ты будешь получать платья за десять процентов от суммы твоего приза. И не вздумай торговаться. Это самый ходовой тариф.

– Конечно, милый! Как ты скажешь. Я ведь совершенно не разбираюсь в делах.

Кен склонился над Санди.

– А тебе и не надо разбираться в делах. Санди соскользнула с кровати и улыбнулась.

– А теперь мне пора принять душ и бай-бай. Красавицам велено хорошенько выспаться перед конкурсом. – Стоя в ванной, она быстро составила план действий. Пока Кен будет мыться под душем, она может встать на кровать и ощупать все зеркальные панели, пока не обнаружится та, за которой скрыта видеокамера. Нет, разбираться в делах ей очень даже надо уметь. Ведь в прошлом году карьера калифорнийской королевы закончилась после того, как ее парень опубликовал в порножурнале ее скандальные фото.

К третьему дню конкурса красоты на звание Мисс Мира отель «Кларенс-Плаза» в Майами был наводнен красавицами всех национальностей и цветов кожи. Как дети, играющие с любимой куклой Барби, полненькие, порой даже слишком, мамаши ухаживали за своими стройными, нарочито девственного облика дочерьми. Свежие, как клубничный йогурт, эти девушки научились быть крепкими, как кирза армейских сапог, но ритуал требовал, чтобы рядом с ними были любящие мамаши. И родительницы суетились возле своих чад, создавая торжественно-сусальную, типично американскую атмосферу праздника. Существовал негласный договор: каким бы жестоким, циничным, преисполненным ревности и честолюбивых амбиций ни был конкурс, показывать это на публике строжайшим образом запрещалось. Друг к другу девушки обращались исключительно лилейно-тихими голосками. Согласно легенде, все они были в наипрекраснейших отношениях между собой.