Кружево-2

– Тогда почему он постоянно болеет и не ходит на занятия? Он пропустил уже так много уроков, что директор колледжа предупредил – с поступлением в Итон могут возникнуть проблемы. А еще два года назад он был образцовым учеником.

– Может быть, слишком примерным, Ваше Величество, – предположил врач. – Принц Хасан производит впечатление тихого, хорошо воспитанного и прилежного мальчика, но для своих двенадцати лет он слишком расслаблен, слишком неагрессивен. Он демонстрирует классический пример поведения ребенка, выросшего в авторитарной семье.

– Но какое это имеет отношение к его болезням?

– Принц Хасан, кажется, предпочитает недомогание здоровью.

– Если мой племянник притворяется из-за того, что ленив, он будет призван к порядку.

В течение пяти месяцев в году принц Хасан посещал Порт Регис – английскую школу для мальчиков в Дорсете. Во время каникул ему преподавали историю XX века, военную стратегию, тактику, искусство государственного управления. В течение одного часа каждый день ему разрешалось играть. То есть тренировать своих соколов под управлением наставника. Принцу не разрешали общаться со сверстниками, полагая, что это грозит опасностью похищения и шантажа или даже убийства.

– Нет, принц не притворяется, – возразил доктор Маргулис. – Но все его болезни психического, а не физического происхождения.

– Тогда я не понимаю ничего. Мой племянник болен или нет?

– Психосоматическая болезнь является, вне всякого сомнения, тем же самым, что и болезнь физическая, только происхождение ее иное. Мы полагаем, что болезнь принца проистекает от недостатка чего-то, что необходимо для двенадцатилетнего мальчика. Это любовь и забота женщины.

– Конечно, мой племянник скучает по матери, – не скрывая своей озадаченности, произнес Абдулла. – Моя сестра, к нашему всеобщему горю, умерла пять лет назад, но при дворе достаточно женщин.

– Я же не имею в виду женщин-слуг, Ваше Величество, – пояснил доктор Маргулис. – Принц Хасан одинок, и он вступает в пору половой зрелости. Обычно в такой период мать не только многое объясняет сыну, но и морально его поддерживает. А потому, когда мальчик совершает первые, в любом случае неизбежные ошибки, он чувствует за плечами опору. Вез этого у него, помимо всех прочих неприятных последствий, фактически атрофируются любопытство и агрессия – два необходимых для взрослого мужчины качества.

«И в особенности для короля, – подумал Абдулла. – Ни одно из бедуинских племен не подчинится слабаку».

В полночь опечаленный король покинул банкетный зал и в сопровождении генерала Сулеймана прошел по убранным красивейшими коврами коридорам в направлении спальни. Ему не удалось заручиться поддержкой, необходимой для борьбы с бандитскими формированиями, которые контролировали сейчас четвертую часть территории Сидона. Американские дипломаты стали заложниками в Иране, и Белый дом просто не хотел завязнуть по уши в неприятностях на Ближнем Востоке.

Вечерний банкет, организованный для того, чтобы помочь процессу переговоров, не удался. Старого посла необходимо менять. Причем немедленно. Очевидно, вино было плохо подобрано, во всяком случае, американские гости к нему не притронулись. То же касалось и закуски. Абдулла даже слышал, как один гость заметил другому: «Перемасленный рис и жесткая баранина и сами по себе не больно хороши, но к концу всех речей они стали к тому же и совершенно холодными».

Три американки, приглашенные на прием, явно чувствовали себя неуютно: мужчины Сидона до сих пор слабо представляли себе, как следует вести себя с дамами. В атмосфере вечера не ощущалось ни веселья истинно мужской компании, ни изящного гостеприимства званого вечера. Абдулла решил, что у следующего его посла в Вашингтоне должна обязательно быть интеллигентная, приветливая жена, которая сможет должным образом организовать светскую и культурную жизнь в представительстве, как это делали жены западных дипломатов. Он слышал, что немецкая дипломатическая служба платила женам своих сотрудников зарплату за то, что они помогают в работе мужьям. И теперь он понял, что это делается не напрасно.

В начале той же недели шейх Саудовской Аравии давал банкет в честь Абдуллы. Шеф-повара он выписал из Парижа, трюфеля – из Италии и струнный квартет – из Вены. По сравнению с этим великолепным вечером банкет в сидонском посольстве казался пиршеством доисторических племен. Генерал Сулейман прекрасно понимал, что на душе у короля, хотя Абдулла не перемолвился с ним ни словом. Он-то знал, отчего этот роскошный, беззаботный бонвиван превратился постепенно в аскета с не сходящей с лица печальной улыбкой. После долгих лет, потребовавших от него всего терпения и всего мужества, лет борьбы с коммунистической заразой и попыток перетащить свою страну из средневековья в век двадцатый, Абдулла попросту устал. Он был одинок, никому не доверял, а женщины в большинстве своем его утомляли.