Кружево-2

«Господи, куда я иду? – в отчаянии думала она, спускаясь по черной лестнице. – Я вдова. Я уже сто лет не занималась любовью. Я привыкла только к Кристоферу. Я уже не та девочка, которую он помнит. Его желание утихнет в тот же момент, как только он увидит меня без одежды. Арабы относятся к женщинам, как к обезьянам, и Абдулла меня один раз уже очень сильно обидел. Он для меня опасен. И если я вновь сближусь с ним, он вновь причинит мне боль». Все ее старые обиды проснулись. Она боялась нового унижения. И что всего хуже – унижения публичного.

Когда она была уже на нижней лестничной площадке, тревожная сирена все еще выла у нее в мозгу. Но тут уже ее встречал Абдулла.

– Только не пытайся передумать, ты, трусиха, – быстро проговорил он, протягивая к ней руки. Пэйган ощутила эротическое, призывное прикосновение его языка к своим губам. Она ослабела и прильнула к нему. – Пошли скорее отсюда, – прошептал он.

В дверях их остановил полицейский.

– К сожалению, господа, мы не можем никому позволить покинуть помещение клуба. Вернитесь, пожалуйста, и последите, чтобы леди держалась подальше от окон.

Они видели, как полицейский транспортер оттаскивает в сторону машины, припаркованные напротив клуба. На освободившейся стороне улицы полисмены болтали, стоя рядом с каретой «скорой помощи».

– Что же нам делать? – воскликнула Пэйган, чуть не плача и в то же время чувствуя невероятное облегчение. Группа членов клуба, уже явно навеселе, вернулась к дверям и в сопровождении епископа стала подниматься вверх по лестнице.

Абдулла повел Пэйган прочь от двери. Он прижал ее узкую бледную ладонь к щеке и покрыл поцелуями ее пальцы.

– Я ждал тебя годы, и я не позволю, чтобы какая-то ирландская бомба нам помешала.

– Абди, не дури. Нам некуда идти. Вся эта история продлится долго, несколько часов.

Он еще крепче прижал ее руку к губам.

– Поднимайся по женской лестнице, – произнес он. – Я буду ждать тебя наверху, в бильярдной.

В бильярдной, на самом верхнем этаже клуба, было тихо, как в соборе. На зеленом покрытии стояли столы, а на окнах висели плотные зеленые занавески, изолирующие бильярдную от остального мира. Пэйган обвела взглядом блестящие доски паркета, узкую кожаную скамью, загибающуюся по периметру комнаты, бильярдные столы, чуть большие по размерам, чем столы для пула, – гладкие, из тяжелой стали с зеленым же покрытием.

– Абди, – прошептала она, – мы не можем! Не на столе же!

– Нет, можем. – Он закрыл дверь и, притянув Пэйган к себе, поцеловал. Он целовал ее медленно и нежно, осторожно подвигая в сторону столов. И вдруг Пэйган ощутила, как в ее бедра врезается холодный стальной выступ.

Постепенно Абдулла снял с нее платье, нежно целуя каждый участок освободившейся плоти, пока Пэйган не осталась в простой атласной комбинации. Тогда он поднял ее на руки и осторожно уложил на стол. Она почувствовала одновременно жар и холод. Нежные, неспешные поцелуи ощущались ею сначала на ключице, потом на нежной коже предплечья. Когда его губы касались ее кожи, она думала: «Я вся свечусь, как солнце, восходящее над Альпами, когда на верхушки гор вдруг проливается нежный розовый свет, а потом медленно спускается к долинам». Неожиданно она поняла, что прошли годы с тех пор, как она ощущала свое тело таким живым.

Рубашка Пэйган соскользнула вниз, а Абдулла уже целовал ее грудь, потом спустился ниже, к ребрам, потом его теплое дыхание обдало низ ее живота. Пэйган неожиданно вспомнила темный бархат лошадиного носа и ту стихию опасности и разрушения, которая таилась в животном. Кончик языка Абдуллы меж тем уже коснулся ее пупка, и Пэйган почувствовала его горячее дыхание внизу живота. Потом он, вновь потянувшись вверх, поцеловал ее в рот, и холодные пуговицы его френча отпечатались на ее обнаженном теле.

– А вдруг мы испортим стол?

– Значит, стол будет испорчен. – Он начал расстегивать ремень.

– Абди, умоляю тебя, вдруг кто-нибудь войдет?

– Не войдет, ведь дверь заперта.

Он медленно разделся, и Пэйган подумала, что он относится к ней точно так же, как к молодой лошади. Главное, вести себя уверенно, не делать резких движений и не показать, что напугана. Освободившись от одежды, Абдулла вновь склонился над столом и начал покрывать поцелуями ее всю, пока Пэйган не застонала от наслаждения. Она уже забыла и о своей наготе, и о холодной стали стола и лишь прислушивалась к тому, как поднимается из самой глубины естества теплая волна. Темные глубокие глаза Абдуллы заглянули в светлые глаза Пэйган, а пухлые губы в который уже раз потянулись к ее телу. Потом он выпрямился, губы его улыбались, в глазах плясали огоньки. Пэйган попыталась поцеловать его, но он отклонил назад голову. Засмеявшись, они обвились вокруг друг друга, как змеи, и слились в любовном объятии.