Крутые белые парни

Глава 32

В один прекрасный день, когда уже много времени прошло после самых пышных в истории штата похорон, когда газеты и телевидение успели потерять всякий интерес к этому делу, когда им перестали интересоваться и обыватели, к маленькому кладбищу в округе Кайова подъехал «Форд-250». Стоял ноябрь, канун Дня благодарения, когда Оклахома, одевшись в холодные цвета темной охры, теряет присущую ей яркость.

Над кладбищем хозяйничал сильный ветер, и Расс Пьюти, выйдя из машины, поплотнее запахнул плащ. Из носа при дыхании вырывался плотный пар, а глаза заслезились от холода. Расс только сейчас прилетел из удивительно теплого Нью-Джерси.

Следом за ним из машины вышел Джефф, который и привез его из аэропорта. Он тоже дрожал от холода.

– Проклятый холод, – сказал Расс.

– Проклятый холод, – согласился с ним Джефф.

Расс впервые приехал домой после двух месяцев, проведенных на Восточном побережье; он упорно работал и уже освоил материал первого курса, он сильно устал, но теперь у него появилась уверенность в своих силах. У Джеффа тоже все было в порядке. Он успешно сдал школьные экзамены, получил водительские права, теперь у него была своя, унаследованная от отца машина, и он даже завел себе подружку – дочь полковника из Форт-Силл. После занятий он усиленно тренировался, чтобы быть в форме к предстоящему сезону.

Двое молодых людей вышли из пикапа, который так живо напоминал им отца. Они огляделись, переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться, что, впрочем, плохо им удавалось.

Расс посмотрел на часы.

– Может, сами пойдем? – предложил он.

– Да, – ответил Джефф, – пошли.

Они прошли мимо чахлого кустарника, вошли в ажурные металлические ворота и оказались среди могильных камней, стоящих прямо на земле прерии. Могил было великое множество. Ветер дул сильными порывами, под их напором гнулась до земли замерзшая желтая трава. Такой уж здесь климат – всегда дует ветер.

В Нью-Джерси такого ветра не бывает, подумал Расс. Нигде в мире нет такого ветра, как здесь.

После нескольких минут поисков они наконец подошли к могильному камню, который ничем не отличался от таких же камней, стоявших вокруг. Как и они, этот камень был сделан из скромного полированного гранита, чистого и строгого, как сама жизнь, лишенного прикрас и сентиментальности.

Расс попытался ощутить в себе хоть что-нибудь приличествующее моменту, но не смог. Это было бы высокопарно, смешно и абсурдно.

Он вгляделся в надпись, которая подытоживала годы жизни лежавшего под камнем человека. 1926–1994.

Ниже дат было написано: «Офицер полиции».

Еще ниже: «Он выполнил свой долг».

– Бедный старый пьяница, – сказал Джефф.

– Мне непонятно, зачем он сунулся в это дело, – отозвался Расс.

Ниже всех этих надписей значилось: «Карл Д. Гендерсон».

– Он сунулся в это дело, потому что считал его своей работой, – произнес их отец, выходя из-за камня. Он приехал на могилу несколько раньше своих сыновей. Потом он добавил: – Спасибо, мальчики, что пришли. Мне это очень приятно. Привет, Расс, ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо, папа, у меня и правда все хорошо. А я и не заметил, где твоя машина.

– У меня сегодня не было настроения садиться за руль. Мамуля поехала за индейкой и по дороге подбросила меня до кладбища.

Расс посмотрел на отца и вспомнил, каким он был, когда они последний раз виделись в госпитале. Отцу удалось выжить. Старик оказался кремневым. Он был тогда неимоверно худ и торжественно-печален. Иногда в его взгляде появлялось что-то потустороннее. Пуля, пробившая аорту Гендерсона, поразила и Бада. Она сломала ключицу, потом, изменив направление, прошла сквозь правое легкое и остановилась около селезенки. Счастье, что в вертолете оказался врач. Он бросил взгляд на Си Ди, понял, что тот мертв, и занялся Бадом. Он вскрыл ему грудную клетку и начал массировать остановившееся сердце. Так, на массаже, Бада доставили в шоковое отделение госпиталя, где он три месяца выкарабкивался из смертельной пропасти, пока наконец его жизни перестало что-либо угрожать.

– Ты чудно выглядишь, папа, – солгал Расс.

– На пенсии я чувствую себя как отработавший свое ишак, – заметил Бад. – Но ничего, привыкну. У нас сегодня будет маленькое семейное торжество. Мальчики, вы готовы?

– Да, – ответил Джефф.

Бад достал из кармана непочатую бутылку «харперовки» и с треском отвинтил крышку. Без всяких слов он сделал длинный обжигающий глоток. Передал бутылку Рассу, а потом Джеффу, которые тоже понемногу отхлебнули пахнущей дымом жидкости.

– Уф, – выдохнул Джефф, зажмурившись от крепости напитка.

– Если я когда-нибудь увижу, как вы это делаете по собственной инициативе, – дам ремня обоим, – сказал Бад, отнимая бутылку у Джеффа. Потом он повернулся и вылил остатки виски на землю перед могильным камнем. – Этот старый козел всегда хотел, чтобы я выпил с ним на пару, – проговорил Бад. – Вот наконец я и сделал это. И привел к нему своих сыновей. Он несколько раз просил об этом. Ты доволен, старик?