Читаем Крушение мировой революции. Брестский мир полностью

После переезда в Москву началась подготовка к съезду, открывшемуся 14 марта. Как и Седьмой партийный съезд, съезд Советов не был представительным и получил название «Чрезвычайного». Впервые специально для делегатов съезда был отпечатан текст Брест-Литовского мирного договора в количестве 1000 экземпляров[63]. Это давало в руки противников мира, особенно не из числа большевиков, серьезное оружие. Получить большинство Ленин смог бы теперь, если бы большевистская фракция высказалась за передышку абсолютным большинством голосов. 13 марта, за день до начала работы съезда, Свердлов и Ленин провели генеральную репетицию предстоящего голосования: на состоявшемся заседании неполного состава фракции большевиков Четвертого Чрезвычайного съезда Советов после выступления Ленина, объяснившего, что речь идет о подписании формального соглашения для передышки и подготовки к революционной войне, а не о мире с германским правительством, 453 голосами против 36 ратификация договора была одобрена[64]. Одновременно некоторым левым коммунистам пригрозили административными мерами, вплоть до исключения из партии[65].

На съезде Советов присутствовало 1172 делегата, в том числе 814 большевиков и 238 левых эсеров[66]. Последние на только что проведенной ими в Петрограде партийной конференции большинством голосов высказались за формулу Троцкого «ни мира, ни войны». Резолюцию ЦК ПЛСР с призывом разорвать мир с Германией из 160 делегатов поддержали лишь 15. Для Ленина результаты такого голосования были и обнадеживающими, и тревожными: революционную войну левые эсеры не поддержали, но и не высказались за передышку. Получалось, что на съезде столкнутся две средние линии: Троцкого (ни мира, ни войны) и Ленина (передышка), и победит та, за которую проголосует большинство советского актива, причем Ленин боялся, что под влиянием тех или иных событий дня перевесят противники ратификации. Опасения Ленина подтверждались телеграммами, присланными в адрес съезда местными партийными организациями большевиков и левых эсеров. На местах не было единого мнения, и между сторонниками и противниками ратификации установилось известное равновесие[67].

На самом съезде левые эсеры также заняли «промежуточное положение»[68], т. е. поддержали формулу Троцкого. При этом ЦК ПЛСР был более склонен к компромиссу с ленинским большинством, чем левоэсеровские низы. ЦК ПЛСР из-за этого столкнулся с дилеммой. Не поддержать низы своей партии он не мог, даже если бы искренне желал этого. Поэтому ЦК левых эсеров большинством голосов проголосовал на съезде против ратификации Брестского договора. Камков, еще недавно так горячо поддерживавший мир, теперь указал, что, независимо от того, какие цели преследует партия большевиков, Брестский договор «объективно» ведет «к полному удушению русской революции»[69], поэтому ПЛСР слагает с себя «ответственность за ратификацию так называемых мирных условий». «Как правительственная партия, мы не имели бы права предпринимать шагов к нарушению этих условий, — сказал Камков в заключительной речи; — как партия политическая, не ответственная за ратификацию, мы [...] сделаем все от себя зависящее, чтобы оказать вооруженное сопротивление на всех фронтах». И хотя, по словам Камкова, «после длительной совместной честной коалиции с партией большевиков» было трудно разрывать с ними, левым эсерам не оставалось ничего иного, как «сложить с себя ответственность за центральную политику правительства»[70].

Левых эсеров на съезде поддержали не только социалисты-революционеры, но и меньшевики. Они зачитали резолюцию с требованием отклонить германские условия, создать «всенародное ополчение», выразить недоверие Совнаркому и передать власть Учредительному собранию[71]. Мартов в дополнение к этому потребовал назначения «следственной комиссии для выяснения обстоятельств, при которых был отдан приказ о демобилизации армии в то время, как армия могла еще сопротивляться». «Где слова Троцкого о священной войне? — спрашивал Мартов. — Троцкий так недавно сказал: «Если Германия откажется от заключения демократического мира, то мы объявим ей священную войну». «Где эта война?»[72] На это Зиновьев резонно ответил: «Если назначать следственную комиссию, то ее надо назначать над всем ходом нашей революции»[73] (намекая, что в разложении армии виновата революция как таковая).

Несмотря на протесты меньшевиков, эсеров, анархистов-коммунистов и левых эсеров, Брест-Литовский мирный договор был ратифицирован большинством в 784 голоса против 261 при 115 воздержавшихся[74]. Следствием этого, однако, явился выход левых эсеров из правительства[75], хотя решение это было принято левоэсеровской фракцией далеко не единодушно. Против выхода из СНК и за подписание Брестского мира высказались, по крайней мере, 78 левоэсеровских делегатов съезда[76]. Тем не менее 15 марта все наркомы — члены ПЛСР покинули свои посты. Выйдя из правительства, они, подобно левым коммунистам, оставили за собой право свободной критики Брестской политики.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное