Крушение

«В нем живет демон, — подумал Гальдер. — Мания величия вместо стратегии. И месть он возвел в руководящий принцип». Разумеется, Г альдер этого не может высказать вслух. Боже упаси дать хотя бы оскорбительный намек!

Наутро Гитлер позвал Гальдера к себе. «Ну, штабной писарь, на что ты еще способен?» — казалось, говорил недовольный, сверлящий взгляд фюрера. Гальдер не выдержал этого взгляда, опустил глаза и заговорил сбивчиво, комкая слова, забывая сказать о многом, что передумал за ночь.

До той поры, пока он осипшим голосом мямлил чтото о растянутости линии фронта, удерживать которую не хватает войск, жаловался на союзные армии, называл их армией сидячей забастовки, Гитлер слушал терпеливо и как будто даже наклоном головы выражал согласие. Но вот Гальдер заговорил о прогнозах на будущее. Гитлер пошевелил усиками, приподнял руку, что было верным признаком — его терпению пришел конец.

— Подождите, наберитесь терпения, мой фюрер, — взмолился Гальдер. С этими словами он решил огласить документы и расчеты, говорящие о том, что еще в 1942 году в районе севернее Сталинграда, западнее Волги, Сталиным сформированы новые воинские соединения общей численностью от одного до полутора миллионов человек, что месячная советская продукция в танках составляет по меньшей мере 1200 машин…

Не успел Гальдер оторвать взгляд от бумаг, как фюрер набросился на него с кулаками, вырвал бумаги, скомкал и растоптал их.

— Прекратите нести эту идиотскую галиматью! — вскрикнул Гитлер. — Иначе я вас… — Он подставил кулак к посиневшему лицу генерала. — Только наивные и однобокие теоретики могут быть введены в заблуждение этими жульническими махинациями Сталина! А я… я… Адольф Гитлер ниспослан богом! И сомну всех вас… Всех… Вместе с этим черным Сталиным! — И фюрер указал пальцем на дверь.

От нервного потрясения Гальдеру стало дурно, выходил он медленно, шатаясь, не чувствуя под ногами пола.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мрачное настроение передалось и генерал–фельдмаршалу Кейтелю. Последнее время он ходил сам не свой, тревожась, что попадет в немилость фюреру. Он знал, что Гитлер разгневан, мечет гром и молнии на высших штабных работников, на генералов полевых войск и Замышляет со многими разделаться. И это в то время, когда немецкая армия все еще наступает, войска Паулюса прочно стоят на Волге.

«Странно, что его так коробит, — подумал Кейтель. — Только бы радоваться, награждать за рыцарские подвиги, а он, наоборот, грозится снимать, разжаловать…» Конечно, Кейтель знал, что у фюрера есть причины гневаться. Это было ясно даже из туманных намеков рейхсмаршала Геринга. Когда Кейтель вчера в частной беседе попросил его сообщить, как намерен поступить фюрер с Йодлем, рейхсмаршал, развалясь в широченном кожаном кресле, заметил, что таких самочинных генералов, как Иодль, нужно сажать в карцер, а ему, Кейтелю, дал понять, что ион серьезно повинен. «Я не уполномочен разбирать ваше дело. Сумеете уговорить его — спасете себя!» — подчеркнул Геринг й, поглаживая руку с перстнем, посмотрел на портрет фюрера, как бы подчеркивая этим, что нужно и душою и телом быть ему верным.

Весь остаток дня Кейтель находился в отчаянии. Идти или не идти к фюреру — для него был вопрос решенным. Надо идти, и как можно скорее, потому что завтра будет поздно, завтра может попасть в опалу ион, главный военный советник. Но, зная жесткий, вспыльчивый характер фюрера, Кейтель побаивался: а вдруг не сумеет отвести от себя удар? «А все из–за этого Иодля, — злился Кейтель. — Хватило у него ума отменить приказ фюрера. Какая наглость?»

Закрывшись у себя в кабинете, он допоздна не переставал обдумывать, как выгородить себя в глазах Гитлера. Занимая пост начальника штаба верховного командования, Кейтель знал, что фюрер недоволен отдельными высокопоставленными лицами. «А что, если подобрать ему характеристики и явиться по вопросу перемещения… Это будет очень кстати», — соображал Кейтель. И он ухватился за эту спасительную мысль. За долгие часы раздумья Кейтель перебрал в памяти многих генералов, припоминал допущенные ошибки теми или иными командующими группами и армиями, работниками крупных штабов. Больше всего доставил хлопот генерал–полковник Иодль. Он был в подчинении у Кейтеля, и это особенно раздражало. «Значит, я тоже виноват. С меня в первую очередь спросят за поступки подчиненного, — размышлял Кейтель, но тотчас и отмахнулся: — А впрочем, почему я должен отвечать? У него своя голова на плечах, пусть и отдувается. В конце концов, это поможет мне разделаться с ним!»