Кровавый Дунай

— Девать некуда, хоть на паперти раздавай. Нахапались, як дурень мыла… Эм-гэ сорок второй[2] — Костенко притащил, сказал, что без пулемёта нам никак, а когда я спросил, кто будет пулемётчиком — промолчал, чёртов хохол… Понятное дело, дура весом в пуд, кто её будет таскать? Ещё три карабина маузеровских, моя «света» — Николаев отжалел, ну, вы в курсе — пять «шмайсеров»… Ну, пистолеты я не считаю, они у каждого, это баловство… ещё ножи десантные — ну там колбасу порезать, или немцу горло… Гранат немецких «колотушек» четыре ящика, наших «лимонок» полсотни. Патронов десять цинков винтовочных и столько же пистолетных, плюс ещё на «свету» мою полный цинк… Можно было миномёт пятидесятимиллиметровый прихватить с сотней мин, кладовщик на промилуй бог упрашивал взять — еле отбоярился… В общем, железа полно. Можем месяц воевать. Или с боем в Будапешт пробиваться… Не приведи Господи, конечно…

Савушкин кивнул.

— Мешки есть запасные? Андрей, глянь там, у борта.

Радист, повернувшись и порывшись в куче всякого имущества, сваленного у переднего борта, ответил:

— Есть. Штук десять точно. И шинели новенькие, кожухи, чемоданы какие-то… У старшины вашего всего назапасено, хоть зимуй…

— Он у нас такой. Хохол, одно слово… Дай Вите шесть вещмешков. Некрасов, разложи цинки по вещмешкам, по два в каждый. Один с винтовочными, другой со шмайсеровскими. Ну и свой, само собой. Пусть под рукой будут. Мало ли…

Сержант — приказ о повышении ефрейтора Некрасова в воинском звании пришел аккурат накануне, о чём Савушкин торжественно объявил перед строем — молча кивнул и принялся упаковывать вещмешки боеприпасами. Лейтенант Котёночкин, на мгновение отвернувшись от наблюдения за внешним миром — спросил:

— Товарищ капитан, словак наш говорит, что по Дунаю мы до Будапешта можем на лодке проплыть. Вы в это верите?

Савушкин махнул рукой.

— Я вообще пока себе с трудом представляю, как мы до Комарома этого доберемся, не говоря уж — до Будапешта… Посуху точно шансов нет, по реке — может быть… Поиск вообще никак не подготовлен, ни документов, ни боевой задачи — ни черта нет… Добраться нам до венгерских пределов вряд ли получиться без проблем. Ну а ежели случится чудо, и мы до Дуная доедем живыми-здоровыми и без потерь — тогда и посмотрим, что там за лодка… Нам пока надо до Фатры добраться и в горах схорониться на ночь — вот это куда важнее… А потом за день пересечь с севера на юг Кременецкое нагорье, спуститься в долину Грона, выбраться на Штявницки врхи и доехать до Банской Штявницы. Ежели мы это сделаем — тогда и будем думать о дальнейшем…

Котёночкин кивнул.

— Я карту наизусть выучил. От Малахова до Трех крестов дорога обозначена, как сезонная. А уже осень на исходе…Могут быть проблемы.

Капитан вздохнул.

— Если бы только это… Нам сейчас важно под раздачу не попасть, немцы и их холуи сейчас яро за словаков возьмутся. С безоружными они крепки воевать… Одна надежда на этого Стояна — он местный, може, и проведет нас к Дунаю… Хотя что нам делать в Будапеште — убей меня бог, ума не приложу…

Котёночкин осторожно произнёс:

— Немцы давеча хвалились, что у Дебрецена три наших корпуса окружили и за Тису отбросили…

Савушкин махнул рукой.

— Пустое. Те тридцать пять танков, которые они якобы захватили — мелочь. Один день активных боёв иногда больше потерь даёт…

Котёночкин, помолчав минуту, осторожно произнёс:

— Оружие у нас нетабельное. Для венгерской армии…

— В смысле? — Удивился Савушкин.

Лейтенант развёл руками.

— В прямом. У венгров на вооружении винтовки Манлихера, а не Маузера. Пулемёты свои, вроде Шварцлозе… Автоматы другие… В общем, будут вопросы, если патруль остановит.

Савушкин грустно улыбнулся.

— Володя, какой патруль? Едем нагишом под пулемёты… Кто там будет смотреть, какие у нас винтовки? У нас документов никаких нет, какая уж там разница, что у нас за плечами и в кобурах… — Немного помолчав, капитан добавил: — Да и ситуация сейчас на фронтах, как я понимаю, для венгров с немцами критическая, тут не до соблюдения табельности оружия. Форма номер восемь — шо украли, то и носим, як той Костенко говорил в Белыничах…

Лейтенант кивнул.

— Это да. Раз нет документов — остальное вообще такие мелочи, что и поминать не стоит. Это я так, для порядка…

— Понимаю. — Повернувшись к радисту, спросил вполголоса: — Андрей, ты сводку за сегодня слушал? Пока я в штаб с утра ходил? Я не приказывал — не до того было — но, може, проявил инициативу?

Сержант Чепрага, подобравшись, принялся докладывать, чуть волнуясь:

— Так точно, товарищ капитан, проявил. Наши в Восточной Пруссии шуруют, Четвертый Украинский взял Ужгород и Берегово, и ещё кучу всяких деревень… В Венгрии наши тоже прут и населённые пункты занимают — но я названий повторить не могу, там чёрт язык сломит… А, да, Нередхаза какая-то была.

— Ньиредьхаза. — Поправил Котёночкин.

Радист кивнул.

— Да, точно. Под ней немцы нас атакуют. В Югославии наши уже северо-западнее Белграда. Взяли Новый Сад. Наши бомбят Будапешт — пожары за двести вёрст видны… — Радист почесал затылок: — Как бы нам там под свои бомбы не попасть!

Савушкин махнул рукой.