Кровавые девы

– Вот потому-то, – бросив взгляд в сторону окна и обнаружив, что в комнате почти стемнело, заметил Эшер, – мне и пора идти.

– За меня волноваться не стоит, – небрежно взмахнув рукой, заверил его доктор Карлебах. – Обо мне они знают все, но ты сам… да, действительно. Где ты остановился?

– За рекой, на Летенской.

– По мосту иди с осторожностью. Конечно, час еще довольно ранний, но… Значит, убивать его, своего вампира, ты не намерен?

– Нет, – подтвердил Эшер. – Пока нет.

– То есть он убедил тебя, будто это невозможно…

Покачав головой, старик поднялся на ноги и, когда Эшер последовал его примеру, с видом человека, знающего, что его друг готов совершить трагическую ошибку, стиснул плечо бывшего студента в ладони. Затем он шагнул к черному шкафу – массивному чуду столярного искусства, украшенному резьбой, с множеством укрытых сумраком потайных ящиков, – и, отомкнув одно из отделений, снял с полки небольшую жестянку словно бы из-под американского жевательного табака и кожаный ремешок, украшенный множеством крохотных серебряных бляшек. Взяв Эшера за руку – даже согнутый старостью, он почти не уступал Эшеру в росте, не утратил ни былой силы, ни ширины плеч, – старик с маху вложил жестянку в его ладонь.

– Опростоволосился я, Джейми, сказав, что первый из кругов Ада посвящен Похоти. Внешний, самый обширный, самый страшный из них, отведен Равнодушию. Тому самому состоянию, когда ни о чем определенном не думаешь… и, может, тебя слегка клонит в сон. Вижу, в путешествиях с этой тварью тебе не до сна, а значит, тебя куда проще застать врасплох. Вот это поможет сохранить бодрость и ясность мысли. В случае надобности вотри в десну, на этот весьма отвратительный американский манер… только совсем немножко. Ферштее?[42]

Открыв жестянку, Эшер поднес ее к носу, принюхался. Пахло резко, не слишком приятно и вовсе не табаком. Однако некогда в жестянке действительно хранился американский табак – «Ник-Нак Лейдерсдорфа, жевательный, тонкой резки», как гласила надпись на крышке.

– И вот это надень.

Карлебах расстегнул ремешок. Невдалеке от пряжки обнаружился небольшой поворотный винт, приводивший в действие пару крохотных «челюстей» наподобие миниатюрного орудия пытки, спрятанных с изнаночной стороны ремешка. Стоило повернуть винт, шипастые «челюсти» смыкались, впиваясь в запястье.

– На случай, если моего порошка не хватит, чтобы взбодриться. Боль помогает одолеть их чары… как правило, но не всегда. Наилучшее средство против вампира – расстояние. И чем оно больше, тем лучше.

Ни слова не говоря, Эшер подставил запястье под ремешок и помог старику с крючковатыми пальцами потуже затянуть пряжку.

– Спасибо вам – да такое, что словами не выразить. Если я могу хоть что-нибудь сделать для вас… хоть чем-нибудь отплатить…

– Можешь.

Крепко стиснув в ладонях плечи Эшера, Карлебах пристально взглянул ему в глаза:

– Не оставляй этого создания в живых. Покончи с ним. Иначе примешь все его грехи на себя. Все убийства, совершенные им, отныне падут на твою голову, лягут на твою совесть в той же степени, что и на его. Сам Господь дал тебе в руки такую возможность, Джеймс. Воспользуйся ей, если сможешь, завтра же утром.

– Не смогу.

– Именно такие мысли и требуются от тебя этой твари… нет, этому человеку – ведь все они не менее люди, чем мы, и в той же степени смертны…

Темно-карие глаза старика блеснули под густыми бровями, которым, пожалуй, позавидовал бы даже белый медведь. Где-то вдали куранты на колокольне начали бить девять.

– Ступай с Богом, старый мой друг. Пожалуй, Его помощь вскоре тебе пригодится. Ступай и на досуге подумай, чем отплатишь Ему.

Проходя под готической башней, охраняющей мост со стороны Старого Места, Эшер заметил движение в ее тени, но, подойдя ближе, к каменным перилам сразу за первой из череды статуй, не обнаружил там никого. Перегнувшись через замшелый камень перил, он тоже не увидел никого и ничего, кроме отблесков газовых фонарей на темных речных волнах. Грабитель, карманник, скрывшийся из виду с наступлением вечера, после того как поток омнибусов и уличных торговцев с тележками иссяк?

Или кто-то другой?

Как там сказал Карлебах? «Своеобразное родство с крысами… Упоминаний о них я не слышал нигде, кроме Праги… не чураются убийств… случается, убивают и вампира… созывают тысячи крыс…»

Вампиры иного вида?

Отойдя от перил, Эшер двинулся дальше и обнаружил, что помимо воли держится как можно ближе к середине моста.

Возможно, на свете вправду существует бацилла особого рода, согласно предположениям Лидии, преобразующая клетки человеческого тела, одну за другой, так, что они не отмирают со временем, но воспламеняются при свете солнца?

Эти мысли напомнили Эшеру о хранящемся в багаже конверте с обрезками ковра из спальни леди Ирен, заскорузлыми от крови вампиров.

«Марьи и Иппо».