Кровавая работа

Уинстон погрузилась в раздумья, и Маккалеб понял, что загнал ее в угол. Как тогда, с Могильщиком. Либо она согласится, либо будет проклинать себя за упущенную возможность до конца дней.

– Ладно, – раздалось наконец в трубке. – Попробую уболтать капитана. Скажу, что это моя идея. Если он одобрит, вышлю бандероль. Но только пулю, точка.

– Ничего другого от тебя и не требуется.

Маккалеб добавил, что Каррузерс должен получить вещдок не позднее вторника, и посоветовал не откладывать разговор с капитаном. После чего в трубке вновь повисла пауза.

– Согласись, Джей, такой шанс нельзя упустить, – увещевал он, чувствуя, что собеседница колеблется.

– Не спорю, просто мне как-то… ладно, проехали. Дай мне контакты твоего приятеля.

Маккалеб сжал кулак и двинул им по воздуху. Он снова в игре! Даже если версия не оправдает надежд, его совесть будет чиста.

Записав номер и адрес Каррузерса, Джей поинтересовалась, какие вопросы еще на повестке. Маккалеб сверился с блокнотом, однако следующий пункт в нем не значился.

– Даже не знаю, озвучивать или нет. Боюсь, ты окончательно озвереешь.

– Правильно, добей меня, – проворчала Джей. – Сама виновата, нечего брать трубки в день слушания. Давай, жги.

– Джеймс Нун.

– Свидетель? А с ним что?

– Он видел стрелка. Видел его машину.

– А толку? В Южной Калифорнии примерно сто тысяч «чероки», про водителя я вообще молчу. То ли седой, то ли в шапке. Свидетель Нун только на бумаге, по факту проку с него, как с козла молока.

– Тем не менее он видел убийцу. Причем в стрессовой ситуации. Чем сильнее стресс, тем крепче он застревает в памяти. Нун идеально подходит.

– Для чего?

– Для гипноза.

Глава 14

Локридж втиснул «таурус» в парковочный карман перед входом в «Видеографф» на Ла-Бреа-авеню в Голливуде. Сегодня Бадди решил не выпендриваться и оделся по погоде: в шорты и гавайскую рубашку с принтом из укулеле и смуглых островитянок на небесно-голубом фоне. Предупредив, что надолго не задержится, Маккалеб выбрался из салона.

К «Видеограффу» зачастую обращались представители развлекательной индустрии: брали в аренду профессиональное видеооборудование, заказывали монтаж или озвучку. Основную клиентуру составляли авторы «фильмов для взрослых», чей контент снимался исключительно на пленку, однако, помимо прочего, «Видеографф» славился лабораториями по созданию лучших в Голливуде спецэффектов и качественной картинки.

С «Видеограффом» Маккалеб столкнулся, когда его «одолжили» местному банковскому подразделению ФБР. В этом был огромный минус перевода из Куантико: в МП всем командовал старший агент. Если самопровозглашенный начальник считал, что в отделе по расследованию серийных убийств наступило затишье, он перенаправлял Маккалеба заниматься какой-нибудь откровенной хренью.

Тогда-то он и заявился в «Видеографф» с кассетой, отснятой камерой наблюдения «Уэллс Фарго Бэнк» в Беверли-Хиллз. Вооруженные грабители напали на банк и унесли триста шестьдесят три тысячи долларов наличными. Это был уже четвертый налет за неполные две недели. Единственная зацепка, которой располагали агенты, таилась на пленке. Когда один из налетчиков потянулся забрать у кассира сумку, доверху набитую купюрами, его рукав зацепился за мраморную стойку и задрался вверх. Грабитель быстро одернул манжет, но камера успела запечатлеть контур татуировки на внутренней поверхности руки чуть выше запястья. Когда специалист из ведомственной лаборатории отчаялся добиться четкой картинки, начальство решило не посылать кассету в штаб-квартиру Бюро в Вашингтоне, где процесс анализа растянулся бы на месяц. Налеты совершались раз в три дня. Судя по кадрам, грабители сильно нервничали, и новое нападение могло закончиться кровопролитием. Медлить было нельзя.

Маккалеб отнес пленку в «Видеографф». Тамошний профи всего за день увеличил и обработал расплывчатый стоп-кадр с татуировкой так, что теперь любой мог разглядеть парящего ястреба с обрезом в одной лапе и косой в другой.