Кризис

Его экономическое учение так истово изучали, а потом так старательно забывали, что трудно сказать о нем что-то новое. Разве что анекдот… «Скажи-ка мне, кто был Карл Маркс?» — «Экономист, папа». — «Это как наш дядя Боря?» — «Нет, дядя Боря — старший экономист». Анекдот, правда, тоже старый, еще антисоветский. То есть относящийся к тому историческому периоду и той экономической формации, когда здание, в котором мы оба работаем, стояло на Проспекте Маркса (а не на Охотном ряду), и находился в нем Госплан, а не Госдума

Однако ж причина Великой депрессии крылась, разумеется, совсем в другом. Если совсем просто: в том, что денег было чересчур много, а потом оказалось вдруг чересчур мало.

Финансовый рынок элементарно «перегрели», слишком много туда закачав. В свою очередь, незаработанные миллионы подняли ценовую планку абсолютно на все: ту же неблаговидную роль в эпоху великих географических открытий сыграло в Испании индейское золото. Правда, испанцам, чтобы разрушить свою экономику, пришлось добывать деньги в Потоси и везти через океан на галеонах. Американцы практично печатали их, не выходя из дома…

До того, как рухнуть, перегретая финансовая пирамида искала нового эквивалента. В Голландии это были тюльпаны, в США — недвижимость и акции. Теперь пирамида обрушилась. Пирамида?! Да, Великая депрессия имела и такой параметр. Кто успел — много чего купил. Сын будущего президента Джозеф Кеннеди-старший, к примеру, прекратил игру на бирже за считанные недели до краха. И заработал по разным оценкам, от 400 до 600 миллионов долларов. Тех довоенных долларов… Сколько это сегодня? Попробуйте умножить на 50.

Кризис, наверное, можно было затормозить, но для этого правительству требовалось реально оценить ситуацию. А оно даже не пыталось в ней разобраться. Рынок отрегулирует сам себя — и точка!. Типичный кризис потери управления.

Прозрение пришло слишком поздно. 24–25 октября 1929 года на Нью-Йоркской фондовой бирже началось стремительное падение всех без разбора акций. Пытаясь выручить хоть что-то, инвесторы продали за один день миллионы ценных бумаг. «Черный четверг» и «Черная пятница» разорили множество людей. Но это было только начало.

«29 октября, во вторник, падение приняло совершенно неудержимый характер. В целом за неделю биржевой паники рынок потерял в стоимости около 30 миллиардов долларов — больше, чем правительство США потратило за все время Первой мировой войны. И больше чем "стоил" весь сектор реальной экономики»[49].

В начале 1920-х в США насчитывалось около 30 тысяч (!) банков. В первый же год Депрессии разорился каждый шестой, а вместе с ними и миллионы вкладчиков. К 1933 году банков осталось лишь примерно 14 тысяч; больше половины, получается, лопнули.

Ссуды не мог вернуть почти никто. Кто успевал — забирал деньги со счетов до последнего цента (уже в начале кризиса вкладов было изъято на 5–6 миллиардов долларов). Акции и векселя превращались в труху.

5 ноября падение цен распространилось и на товарные рынки. Никто не хотел покупать, все стали только продавать — хоть в убыток, лишь бы сбагрить товары с рук. Цены на пшеницу опустились почти до нуля. 13 ноября так же резко подешевел хлопок. Почти встал рынок машин и механизмов. Исчез спрос на одежду и ткани.

Вслед за тем рухнула промышленность. Предприятия закрывались, плодя все новых и новых безработных.

К 1932 году общий объем производства в США сократился более чем в два раза[50]. Выпуск автомобилей упал на 80 %, чугуна — на 79 %, стали — на 76 %, локомотивов и вагонов — почти на 100 %.

Америка была отброшена в XIX век.

Кто потерял и кто приобрел?

Подобно нашим Потаниным и Абрамовичам, Морганы и Рокфеллеры потоками лили крокодиловы слезы — оплакивали свою «нищету». Когда голодные безработные подступились на улице к миллиардеру Вандербильдту: «Помогите хоть чем-то!» — Вандербильдт — тот самый, прославившийся в СССР, благодаря своей дочери-моднице и Эллочке-людоедке, — внимательно выслушал раздирающие душу истории: у одного умерла с голоду бабушка, у другого — маленькая дочь, у третьего дети не ходят в школу — нет ни одежды, ни обуви, ни сил…

— Это никуда не годится! — заявил, наконец, расчувствовавшийся миллиардер, и полез в карманы за мелочью — с соотечественниками надо делиться.

На самом деле кому-кому, а олигархам-то мало что грозило. Ни одна из «шестидесяти правящих семей Америки» не разорилась. Более того — никто не обеднел настолько, чтобы перестать входить в число правящих. А вот свидетельств новых «приобретений» миллиардеров очень много.