Кривой дом

Я не могу надеяться, что вы поймете причины, побудившие меня поступить именно так. Я просто прошу вас простить мне этот маленький обман. Все очень старые люди любят иметь свои секреты.

Благодарю вас, дорогой друг, за вашу преданность. Передайте Софье, что я очень любил ее и просил позаботиться о семье.

 Искренне ваш Аристид Леонидас.»

Я прочел это замечательное письмо с глубоким интересом.

— Невероятно!

— В высшей степени невероятно,— подтвердил мистер Гейтсхилл, вставая,—Я повторяю, что мой старый друг мистер Леонидас должен был довериться мне,— добавил он с обидой.

— Нет, Гейтсхилл,—сказал отец,— он не мог так поступить. Он был прирожденный обманщик, Ему нравилось, если так можно выразиться, поступать криво.

Гейтсхилл вышел. Он был оскорблен в своем профессиональном достоинстве.

— Это здорово потрясло его,—заметил Тавернер.— Очень почтенная, уважаемая фирма. Когда старый Леонидас хотел провернуть сомнительную сделку, он обращался к другим. Да, он определенно был обманщик.

— Особенно в вопросах завещания,— сказал отец.

— Мы дураки,— продолжал Тавернер.— Если подумать хорошенько, единственным человеком, который мог проделать фокус с завещанием, был сам старик. Нам просто не пришло в голову, что ему это понадобится.

Я вспомнил презрительную усмешку Жозефины и ее слова: «Какая полиция глупая!»

Но Жозефина не присутствовала при чтении завещания, и, даже если она подслушивала под дверью (в чем я почти не сомневался), она вряд ли могла догадаться о том, что задумал ее дедушка. Откуда же это высокомерие? Что она могла знать о глупости полиции? Или она просто пускала пыль в глаза?

Удивленный их молчанием, я поднял глаза. Отец и Тавернер наблюдали за мной. Что-то в их глазах заставило меня сказать им с вызовом:

— Софья ничего об этом не знала!

— Нет?! — произнес отец.

Я не понял, было это согласием или вопросом.

— Она будет ужасно удивлена.

— Да?

Наступила пауза. И вдруг в тишине неожиданно резко прозвучал звонок телефона. Отец взял трубку.

— Слушаю. Соедините.

Он взглянул на меня.

— Звонит твоя барышня. Хочет поговорить с нами. Что-то срочное.— Он передал мне трубку.

— Алло, Софья?

— Чарльз? Это вы? Жозефина...

— Что с ней?

— Ранена в голову. Сильное сотрясение мозга. Она в тяжелом состоянии...

Я повернулся к отцу.

— Ранили Жозефину.

Отец взял трубку, резко бросив мне:

— Я предупреждал, что ты должен проследить за ребенком.»

Глава 18

Мы с Тавернером немедленно выехали на полицейской машине. Я вспомнил нашу встречу на чердаке и небрежное замечание Жозефины:

— Пора произойти второму убийству.

Бедная девочка не подозревала, что сама может оказаться жертвой. Конечно, я виноват в том, что недосмотрел за ней. Вполне возможно, что Жозефина знала, кто отравил старого Леонидаса. Занимаясь своим любимым делом — подслушиванием, она могла узнать что-то такое, чему сама не придала должного значения.

Вспомнил я и ветку, хрустнувшую под чьими-то ногами. В тот момент у меня было предчувствие опасности, но потом я подумал, что мои подозрения мелодраматичны и беспочвенны. А ведь я должен был понимать, что тот, кто совершил убийство, оказался в отчаянном положении и, следовательно, готов совершить еще одно, если это как-то поможет ему отвести от себя подозрения. Но, увы, теперь уже ничего нельзя поправить!

Софья вышла мне навстречу.

Жозефину увезли в больницу. Доктор Грей должен сообщить о результатах рентгеновского обследования.

— Как это случилось? — спросил Тавернер.

Софья повела нас в маленький, заброшенный дворик позади дома. На одном из углов мы увидели отворенную дверь.

— Это что-то вроде прачечной,— пояснила Софья.— В низу двери есть отверстие для кошек. Жозефина обычно становилась на край выемки и раскачивалась на двери. Это было ее любимым занятием.

Прачечная оказалась маленькой и темной. В ней стояли какие-то сундуки, ломаная мебель, кое-какой садовый инструмент. У двери валялся кусок мрамора, изображающий льва.

— Это осколок от парадной двери,— сказала Софья.— Видимо, в момент покушения его установили на верхней перекладине.

Тавернер поднял руку. Он легко достал до перекладины— дверь была низкой. Потом несколько раз открыл п закрыл дверь. Затем нагнулся к куску мрамора.

-— Кто-нибудь трогал его?

-— Нет, я никому не позволила.

— Хорошо. Кто нашел Жозефину?

— Я. Она не пришла к обеду (она обедает в час дня).

Нэнни звала ее, но безрезультатно. Тогда я сказала, что сама схожу за ней.

— Вы говорили, что она часто играла здесь? Кто знал об этом?

Софья пожала плечами.

— Думаю, все знали.

— Кто еще заходил сюда? Садовник?

— Вряд ли.

— Этот дворик не просматривается из дома? Значит, любой мог проскользнуть сюда и устроить эту ловушку. Но не так много шансов...—Он снова открыл и закрыл дверь.— Да, мрамор мог пролететь мимо. Но ей не повезло.