Кривой дом

Софья вздрогнула.

Тавернер посмотрел на пол. На нем видны были отметины.

— Похоже, что кто-то сначала экспериментировал, чтобы убедиться, насколько все это слышно в доме.

— Нет, мы и понятия не имели, что с Жозефиной что-то случилось, пока я не нашла ее распростертой на земле, лицом вниз. На волосах была кровь.

— Это ее шарф?

— Да.

Обернув руку шарфом, он поднял кусок мрамора.

— Могут быть отпечатки пальцев. Хотя тот, кто это сделал, очень осторожен. На что вы смотрите?

Я внимательно осмотрел комочки земли на сиденье табуретки.

— Любопытно,— сказал Тавернер.— Кто-то становился на табуретку ногами. Зачем бы это? — Он покачал головой.— Когда вы нашли ее, мисс Леонидас?

— Минут пять второго.

— А ваша Нэнни видела ее за двадцать минут до этого. Кто последний входил в прачечную?

— Не знаю. Вероятно, сама Жозефина. Утром она здесь качалась.

Тавернер кивнул.

— За это время кто-то и подстроил ловушку. Вы говорили, что этот кусок мрамора обычно находился над парадной дверью. Не знаете, когда он исчез оттуда?

Софья покачала головой.

— Сегодня дверь не держали открытой. Слишком холодно.

— Вы случайно не знаете, что делали утром остальные члены семьи, где каждый из них был в это время?

— Я была на прогулке, Юстас и Жозефина делали уроки до половины первого. В половине одиннадцатого у них был перерыв. Отец, я думаю, все утро провел в библиотеке.

— А ваша мама?

— Она как раз выходила из спальни, когда я вернулась с прогулки. Это было в начале первого. Она поздно встает.

Мы направились в дом. Я последовал за Софьей в библиотеку. Филипп, бледный и осунувшийся, сидел на своем обычном месте за столом. Магда, свернувшись у его колен, тихо плакала.

Софья спросила, звонили ли из больницы.

Филипп отрицательно покачал головой. Магда зарыдала.

— Почему мне не позволяли поехать с ней? Мое дитя, мое забавное, уродливое дитя! А я еще называла ее подкидышем, и она злилась! Как я могла быть такой жестокой? А теперь она умрет.

— Успокойся, дорогая,— сказал Филипп.

Я почувствовал себя лишним и тихо вышел. На кухне плакала Нэнни.

— Это меня Бог наказал, мистер Чарльз, за мои мысли.

Я не стал вдумываться в значение ее слов.

— В этом доме завелось зло. Я не хотела верить этому, но теперь вижу. Кто-то убил хозяина, а теперь пытался убить Жозефину.

— А зачем ему надо было убивать Жозефину?

Нэнни отняла от лица носовой платок и бросила на меня проницательный взгляд.

— Вы сами хорошо знаете, мистер Чарльз, что это был за ребенок. Ей нравилось все знать. Совсем еще крошкой она пряталась под столом и подслушивала разговоры служанок, а потом запугивала их. Понимаете, хозяйка не очень любила ее. Жозефина всегда была очень некрасива, не такая, как остальные дети. Хозяйка виновата в том, что Жозефина стала злой. А теперь, когда в доме убийца, очень опасно заниматься подсматриванием и подслушиванием.

Да, это было опасно. И я спросил Нэнни:

— Вы не знаете, где она хранит свою черную записную книжку?

— Нет, не знаю.

— Когда ее нашли, книжки при ней не было?.

— Нет.

Взял ли кто-нибудь эту книжку, или она спрятала ее в своей комнате? Я решил проверить, но не знал, где комната Жозефины, а пока стоял в коридоре, раздумывая, услышал голос Тавернера:

— Я в ее комнате, входите же! Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?

Я переступил порог и замер.

Было похоже, что по этой комнате пронесся ураган. Все ящики были выдвинуты, а их содержимое разбросано по полу. Кровать разворочена, ковры перевернуты, стулья опрокинуты, фотографии вынуты из рамок.

— Бог мой! — воскликнул я.— Сразу видно — что-то искали. Но все это невозможно проделать, чтобы не услышали и не увидели остальные обитатели дома.

— Почему невозможно? Миссис Леонидас проводит все утро в своей спальне, делает маникюр, выбирает туалет, звонит по телефону. Филипп занимается в библиотеке, нянька — на кухне. В доме, где каждый знает привычки друг друга, это несложно. Если хотите, любой обитатель дома мог устроить ловушку для ребенка и обыскать ее комнату. Правда, этот человек очень торопился.

— Так уж и любой?

— Да, я проверил. И Филипп, и Магда, и нянька, и даже ваша невеста. Бренда почти все время одна. У Лоуренса и Юстаса был получасовой перерыв. Мисс де Хэ-виленд была в саду, тоже одна. Роджер — в своем кабинете.

— Только Клеменс была в Лондоне.

— Нет, она оставалась дома из-за головной боли. Любой мог это сделать, будь они неладны, но к понятия не имею, кто именно. Что они искали?

Он еще раз окинул комнату взглядом. Что-то зашевелилось в моей памяти.

— Что она делала, когда вы ее видели в последний раз?

И тут я вспомнил.

— Подождите! — Я опрометью выскочил из комнаты и побежал на чердак. Жозефина сказала, что производила там «розыск». Вероятно, она прятала там то, что боялась хранить в своей комнате.

Через три минуты я нашел то, что искал,— пачку писем, завернутых в порванную коричневую бумагу. Я прочел первое письмо.