Кривая дорога

— Белогость! Ты?! Можешь отпереть? Засов отодвинуть сил достанет? — залепетал Серый, не веря своему счастью.

— А то я, по твоему разумению выходит, сюда лясы поточить пришёл? — забурчал старик, скрежеща замком. — Тебя спасать, муженёк недоделанный!

— Вот уж точно — недоделанный… Ты знаешь, где Фроська? Что Агния с ней сделала?

Засов глухо постукивал, не желая выпускать пленника. Хорошо закрыли, постарались, чтоб не выбрался.

— Гляди-тка, вспомнил! — разозлился жрец. — Где ж ты раньше был, когда жена твоя слёзы лила?! Так бы и… ух! Давно не лупили тебя! Их, хорошо заперли… Погоди маленько.

— Белогость! Стой! Куда? — но старика уже и след простыл.

Неужто пытка продолжится? Забрезжила надежда и тут же разбилась вдребезги? Какие жестокие боги насмехаются над ним?

— Сейчас мы тебя… — метал зазвенел о метал. Один удар, второй… Белогость рубил топором по замку, сбивая тот с заслоны.

— Куда по замку? Сейчас же все на шум сбегутся… — воспрял Серый. — Дверь руби! Петли!

— Покомандуй тут! — пригрозил жрец. — Я эту дверь сам ставил: её не то что топором, тараном не возьмёшь!

Спасён? Смилостивились боги? Уж и не верится… Мужчина прижался лбом к двери, прислушиваясь к недовольному бормотанию, успокаивающему лязганию и тяжёлым шагам. Шагам?!

— Почто топор портишь?

Рано оказалось верить, что Доля, наконец, его приметила. Уж Пересвет старика на раз скрутит, и не видать Серому ни свободы, ни суженой своей…

Белогость резко развернулся, наверняка занося топор: уж так просто он не сдастся — иначе воспитывали в годы его юности. Хоть бы на старика не поднялась рука у пса Агнии…

— Почто, спрашиваю, топор зубришь, — повторил Пересвет, — когда ключ есть.

Открыл замок, одним резким движением выдвинул и кинул наземь засов, распахнул дверь:

— Иди.

— Неужто Агния сжалилась?

— С Агнией я сам разберусь, — нахмурился Пересвет. — Иди и не возвращайся. И торопись: беги так, словно волки за пятки кусают.

Бежать? Вот так просто?

— Нет уж! Где Фроська? Куда Агния её дела? Она… она живая?

Пересвет спрятал лицо в ладонях, с силой провёл ими вниз, зло ровно выговаривая:

— Жива-здорова. Ничего ей твоя мать не сделала. Фроська уехала с купцами сегодня утром. Они всегда идут в сторону Озёрного Края: это в дне пути на лошадях с возами; в полутора-двух пешком напрямик через лес. Нагонишь — и бегите. Не возвращайтесь. И забудьте всё, что здесь видели.

— Пойдём сейчас — к завтрашнему утру нагоним, — деловито вставил старик.

— Пойдём?! — округлил глаза бывший пленник. — Тебе-то куда, старый?

Белогость очень внимательно смотрел в глаза Пересвету и, не отрывая взгляда, ответил:

— Мне здесь больше делать нечего. Пришло, стало быть, моё время.

— Ты ж едва ноги переставляешь!

— Да я тебя на колено положу и этим самым поясом по первое число всыплю! — зашипел жрец. — Уважай старших! В моё время на горохе б уже стоял[1], а не язык распускал! Сказал — иду, стало быть, иду. А ты, коли хочешь, можешь со мной. Вдвое быстрее до деревни дойдёшь. Ходы знать надо!

Серый покачнулся, морщась от тусклого света. Тут на ногах бы устоять, не то что побег чинить. Делать нечего, придётся и себя и старика выручать, а то несдобровать спасителю. Но из волчьего капкана так просто не вырваться: погреб — полдела. Самая беда — десяток молодых, сильных, здоровых и полностью уверенных в своей правоте оборотней, что преграждали путь к воротам. И верно: столько шуметь и не привлечь к себе внимания никому ни под силу.

Первым стоял Данко. Обиженный, часто моргающий, он перекладывал дубину из руки в руку, никак не мог решить, пора ли заводить драку. Остальные тоже не были настроены воинственно: кто зевал, кто чесал лапой за ухом, кто разглядывал сгущающиеся тучи, кто откровенно улыбался. Но ясно стало одно: за околицу они никого не выпустят.

— Парень, иди обратно, посиди своё, подумай… — посоветовал детина с выбитым зубом, поигрывая вилами.

— Ррррррра! — согласно зевнул сидящий рядом волк.

— Остынь да извинись…

— Не лезь на рожон…

— Не дури, — послышались советы из толпы.

— Мы ж не хотим худого, — выступил Данко, — за тебя радеем! В семье не без… Многие через это прошли. Ты просто не понимаешь пока, чего хочет Агния. Чего мы все хотим.

Серый взвился, гордо вскинулся, подбоченился, как молодец, вызывающий друга на ярмарочный бой:

— Я не понимаю? Я?! Да ваша Агния — сумасшедшая су…

— Но-но! — предупреждающе засопел Пересвет.

Серый смерил его жалостливым взглядом:

— Сумасшедшая сука, — закончил он погромче, — которая готова бросить на бойню вас, ваших жён и ваших детей! И знаете, почему?

— Люди заслужили…

— Сами напросились…

— Имеет право злиться…

— Ради нас старается…

— Нет, — Серый набрал побольше воздуха и заговорил медленно, раздельно, пытаясь достучаться до каждого остолопа, — потому что ей так захотелось! Ей дела до вас нет! Единственное, чего она хочет

— отомстить. И, не знаю, как вы, а я в этом участвовать не собираюсь.

Оборотни стали поближе, плечом к плечу:

— Ты говорить можешь, что хочешь, — пригрозил Данко, — но она нам — мать!