Кривая дорога

Кровь из распоротой Радомировой ладони упала перед мысками моих сапог.

Богиня улыбнулась страшной улыбкой:

— Вы лишь отвлекли меня. Один раз. Я остановилась тогда, потому что помнила эту кровь со дня нашей первой встречи. Вы не откупитесь снова. Ты дала мне обещание, девочка!

— Ты вынудила меня!

— Неправда. Я спасла тебя. Когда та, что отдала мне своё тело, умоляла забрать тебя, я этого не сделала. Много лет назад я приметила девочку, что пылала жаждой жизни, что сумела обжечь даже меня. Я не тронула, не забрала тебя. Но ты призвала меня вновь. А после — ещё. Каждый раз, когда ты призывала меня, когда забирала жизнь, это был твой выбор. Твоё желание. Ты звала меня — и вот я здесь. Я лишь приметила тебя. А отмеченной Смертью ты стала добровольно.

— Я не хотела…

— Ты хотела, девочка. Тебе нравилось убивать.

— Я больше не хочу!

— И это неправда. Тебе нравится моя сила. А мне нравится твоя душа. Она борется. Она сможет бороться за нас обеих.

— Моя душа тоже борется! — выступил вперёд Серый. — Тебе нужна жертва? Возьми меня!

— Ты? Разве ты убивал?

— А разве нет?

— Но ты не наслаждался смертью.

Серый приставил острие меча к неподвижно лежащему Любору:

— Уверен, с этим я справлюсь.

Берест дёрнулся защитить, но волк убрал оружие раньше.

— Ты не нужен мне. Мне нужна такая же, как я. Она поможет, поймёт, согреет… Она нужна мне. А я нужна ей. Прошу…

— Нет! — Серый поймал мою руку. — Нет! Даже не думай!

— У меня нет выбора. Ни у кого из нас нет.

— У нас всегда есть выбор! Мы всё время выбирали неправильно, так не совершай ошибку снова! Позволь мне защитить тебя! Я знаю, ты сильная. Ты со всем справишься, но один раз, хотя бы один раз, анчутки тебя раздери, позволь мне быть сильным за тебя!

— Ты не можешь, — я стряхнула обхватившие мои плечи руки мужа, — не имеешь права защищать меня! Я не та, кого ты полюбил. Я никогда не смогу стать ею! Ты понял бы это слишком поздно. Ты был бы слишком упрям, чтобы признать. Мне пришлось уйти!

Мне пришлось уйти… Его любовь умирала бы медленно и мучительно, гнила бы глубоко в сердце. Серый не мог бы любить зверя. Не должен любить чудовище. Я больше не та, кого он знал. И никогда не смогу снова стать ею…

Он провёл по моей щеке холодными пальцами:

— Нет, ты именно та. Невыносимая, вредная и невероятно упрямая. Но ты изменишься. Ещё не раз. И я больше не стану тебе мешать. Я изменюсь вместе с тобой. Потому что это правильно, потому что это и есть семья. Отпусти её! — мужчина спокойно преклонил колено перед Богиней Смерти. — Я стану служить тебе! Дам всё, что ты хочешь!

Женщина и волчица могут истязать друг друга ещё очень долго. Хоть целую вечность. Но без меня. Огромный серый волк прошёл мимо сражающихся, как если бы их и не было, и остановился у самого тёмного уголка, где притаилась та, что когда-то звалась хозяйкой моего тела. Ткнулся носом в заплаканное лицо напуганной девочки и опустился рядом, делясь теплом. Он не уйдёт. Он — самый упрямый и несносный из всех мужчин, которых я когда-либо знала.

И я должна сохранить ему жизнь.

— Ты мне ещё спасибо скажешь, — прошептала я, прижимая его голову к животу. И ударила так сильно, как только могла. — Я иду с тобой, — развернулась я к Марене.

Холодно. Богиня, как же холодно! Как ты терпишь это? Вечно… Одна. Пустая. Замёрзшая. Тебе так хочется тепла. Хоть самую капельку… Ты искала так долго, бесконечно ждала, снова и снова тянулась к солнцу озябшими руками… Один раз за множество веков, единственный раз, тебе встретилась та, что не испугалась, но пожалела. Есть ли в целом свете ещё хоть кто-то, кто поймёт тебя? Я не смогу согреть тебя: меня так мало! Но я постараюсь, отдам весь свет, что ещё остался внутри и, может быть, тогда тебе станет чуточку легче.

— Довольно! — Агния, гордо выпрямившаяся, смотрела в точно такие же, как у неё, глаза: холодные, несчастные, молящие. — Я иду с тобой. Отпусти девочку.

— Ты ведь понимаешь, верно? Такая, как она, нужна тебе не меньше.

— Она нужна моему сыну. На этом свете должна быть хоть одна женщина, которая в силах его любить.

— Ты и так умираешь.

— Поверь, я очень живучая, — Агния ухватилась за древко стрелы, дёрнула, не проронив ни звука, лишь сильно, до скрипа, сжимая зубы, и откинула в сторону не сумевшее сломить её жало.

Возможно, Марена не приняла бы жертву. Возможно, забрала бы всех нас за то, что наглая девчонка попыталась её обмануть. Но разве Агния станет спорить?

Волчица отпихнула с дороги Радомира, крепко сжала моё плечо, склонилась над Берестом, заботливо придерживающим голову Любора:

— Мы ещё встретимся, любимый. Теперь-то уж точно. И, возможно, когда-нибудь сумеем друг друга простить.

Берест лишь прижал к шершавым губам холодеющие пальцы и отпустил, как отпускают присевшую погреться на плече бабочку.

— Мама…

— Я любила тебя, Ратувог. И тебя, и твоего отца. Если ты хотел спросить об этом.

А потом Агния обняла Смерть, как старую подругу. Вздохнула, спокойно и радостно.

И упала, чтобы никогда больше не подняться.

Богиня приняла жертву.

Может быть, кто-то из них сумеет отогреть своё ледяное сердце.