Критический эксперимент

— Дурак, впредь будь умней!

Переводчик перевёл.

Ратман залопотал нечто извиняющееся по-немецки, губернатор махнул рукой, ратман хотел было сбежать с площади, но губернатор его удержал, приказав всем осуждённым быть на площади до конца.

Так же поступили и с остальными, изменялись лишь суммы штрафа. Остались длиннотитульный юнкер, стоящий с гордым лицом, опираясь на трость, и Ванька, изнемогавший на колесе в ожидании своей участи.

— Юнкер Иоганн Фридрих Якоб фон Клюге унд цу Беринг благожелательно слушал вора, поддакивал ему, уклонился от присяги, изъявил намерение идти в армию Фридриха. Он приговорён к ссылке в Сибирь на поселение, но наша милостивая императрица умягчила приговор, заменив на пять ударов кнута.

Юнкер разразился страшными проклятиями, выхватил шпагу, но солдаты быстро скрутили его, раздели до пояса и привязали к деревянной кобыле.

Кат взял кнут, поиграл им и произнёс одно из немногих немецких слов, которые он знал:

— Доннерветтер!

После этого он размахнулся и изо всей силы нанёс первый удар. Показалась кровь. Юнкер даже не вздрогнул и ничего не вымолвил.

Он зашёл с другой стороны, опять поиграл кнутом и сказал второе из знакомых слов:

— Думмкопф!

Вспух второй кровавый рубец. Юнкер вздрогнул, но лежал с каменным лицом.

Эта процедура продолжалась, и после четвёртого удара юнкер выдавил из себя:

— Руссише швайне! Барбарен!

Палач долго играл кнутом, примеривался, выкрикнул третье слово:

— Капут!

Удар был страшным. Юнкер завыл. Его положили на заранее подготовленную дерюгу и отправили домой. Ванька от ужаса завыл тоже.

На следующий день юнкер умер.

Секретарь обратился к Ваньке:

— Вор и изменник Ванька признан виновным в измене императрице, в том, что он хулил власти и убил двух русских солдат и одного офицера. Он приговаривается к смертной казни через колесование.

Палач взял железную полосу и приготовился крошить Ваньку в студень. Губернатор махнул платком, палач поднял полосу, Ванька заранее завопил, но секретарь достал вторую бумагу.

— Правительствующий сенат, рассмотрев дело, положил смягчить приговор. Приговорить упомянутого Ваньку к смертной казни через обезглавливание.

Ваньку сняли с колеса и поставили на колени перед плахой. Он покорно возложил голову на колоду. Палач взял топор, поднял, и тут секретарь продолжил:

— А на плахе сказать, что оставляют ему его негодную жизнь, дабы он покаялся, и приговаривают его к тридцати ударам кнута, клеймению, вырезанию языка и ссылке в каторжные работы навечно.

Ваньку привязали к кобыле.

Секретарь достал ещё одну бумагу.

— Императрица Елисавет Петровна, утвердив приговор и сентенцию Сената, в великой милости своей повелела уменьшить ударов кнутом до пятнадцати, заменить вырезание языка вырыванием ноздрей, а каторжные работы ссылкой на поселение в Сибирь.

На сей раз было видно, что палач бьёт еле-еле, только красные рубцы появились на спине. Затем Ваньке надрезали ножом ноздри, дабы сделать знак, заклеймили, перевязали раны и увезли в острог подлечить. Через неделю его отправили на галере в Питер, и больше мы о нём ничего не слышали.

Вечером Шильдерша, возбуждённая от зрелища, буквально повесилась мне на шею. Утром же она делала вид, что ничего не произошло. Я тоже. Но отметил большую разницу психологии русских и немцев: для русских казнь и пытка нечто позорное и тяжёлое, а для немцев просто зрелище, даже развлечение, если оно не касается твоих близких.

Первый шаг

На следующий день губернатор собрал всех русских чиновников и офицеров.

— Императрица прислала нам половину жалования за полгода для гражданских чинов и всё жалование для чинов военных. Посему я решил, что все военные чины получат сегодня же жалование полностью, и пусть господа офицеры идут получать жалование для себя и кормовые деньги для солдат.

Офицеры ушли к казначею.

— Всем немецким чиновникам я заплачу полностью, поелику нам нужно приохотить местных жителей к русской власти. А русским — с разбором.

И губернатор начал выкликать фамилии, начиная с самого старшего: своего секретаря.

— Надворный советник шляхтич Егор Фролов Ивашников, ты шельма изрядная, и не получишь посему ничего!

— Несправедливо! — завыл Егор.

— Молчать, скотина! — оборвал генерал-аншеф, и Егор притих.

После такого начала все воспринимали решения без слов.

— Коллежский асессор столоначальник шляхтич Антон Петров Поливода, жалование получит сполна. Кроме того, за удачное расследование дела вора Ваньки, императрица наградила всех прикосновенных к нему. Антон Петров Поливода получает рубль награды.

— Губернский регистратор письмоводитель Пафнутий Лукин Чухланцев не получает ничего, яко не заслужил.

Та же участь ждала и двух других моих подчинённых. Неожиданно для самого себя я встрепенулся.

— Правды требую, ваше высокопревосходительство! Если я, их начальник, жалование получил, то и они должны! И к делу они прикосновенны, а без награды остались!

— Ну что, твоё жалование и твою награду, что ли, им отдать?

— Не получится, ваше высокопревосходительство! Моё жалование меньше их трёх, и по справедливости, если я награды рубль получаю, они должны получить по полтине!