Крестовый обход

Дело было так. Я валялся на своем любимом диване перед галовизором и смотрел древнюю, еще двухмерную картину под названием «Судный день», ту самую, в которой роботы восстали против человечества и чуть не привели его к гибели, когда Планше приспичило натереть полы в моей комнате. Он нацепил на ноги комплект из самых, наверное, жестких и гремучих щеток, какие только были в его распоряжении, и принялся бродить вокруг дивана то в одну, то в другую сторону, загораживая от меня изображение фильма и полностью заглушая звук своим шарканьем. Временами он прерывал уборку, но только для того чтобы сказать мне:

– Масса н'Лонги, вы не могли бы, пожалуйста, втянуть ваши ноги? – или что-нибудь в том же роде.

Словом, он явно готовился к восстанию.

Я терпел это издевательство минут двадцать пока, наконец, не взорвался. Я широко распахнул перед Планше входную дверь, сказал ему «Асталависта!», вытолкал его на улицу, задавая стартовое ускорение, и напоследок порекомендовал «идти прямо, никуда не сворачивая».

И он пошел, натирая все на своем пути и оставляя за собой полосу первозданной чистоты. Я потом забросал ее ветками и палой листвой, чтобы никто не смог отследить путь, по которому ушел Планше.

Мы с ребятами нагнали его почти на линии Т, подождали, пока он шагнет в ночь, и уже там немножечко перепро… перепрогра… Короче, сделали ему левую ногу короче правой, отчего Планше стал ходить, чуть заваливаясь на левый бок, но не падал, а двигался исключительно по кругу.

С тех пор он вот уже больше полугода бродит здесь, в темноте, нарезая круги и пугая тех, кто с ним незнаком, своей шаркающей походкой, слегка заржавевшим за зиму голосом и жуткими инфракрасными глазами, которые у него вообще-то предназначены для уборки помещений в темное время суток. Вот только кто же не знает Планше?

Ну, разве что моя матрона до сих пор немножечко не в курсе, куда это мог запропаститься ее любимый робот, а главное – как ему это удалось?

Сама она с ним никогда, боюсь, уже не встретится, поскольку не ходит за линию Т. Говорит, что боится заблудиться. Лично я считаю это самой лучшей шуткой с тех пор, как Толстый в последний раз пытался сесть на диету.

Если бы кто-нибудь поручил мне написать пособие для заблудившихся в этой местности, я бы начал его так: «Если вы каким-либо чудесным образом ухитрились заблудиться в наших краях, не волнуйтесь. Просто зажмурьте глаза и двигайтесь в каком-нибудь направлении минут тридцать,» – и на этом я бы его закончил. Нет, пожалуй, все-таки добавил бы: «Или лучше подождите немного, а когда услышите жуткий вопль: „Артем, ужинать!“ – ступайте на голос. Ужин у тети Антонины получается особенно вкусным.» Вот тут я бы уж точно поставил точку и, готов поспорить, что лучшего пособия для заблудившихся не писал еще никто и никогда.

– Именем его высокопреосвященства!.. – снова заговорил Планше.

– А мне кажется, – заявил сэр Артур, – что даже если бы сам Архиепископ Кентенберрийский повстречался на нашем пути, он бы только одобрил наше благое начинание и осенил бы нас своим высочайшим благословением.

– Да, да! – сказал я. – А потом догнал бы и еще раз осенил!

– Вы арестованы!.. – напомнил Планше.

– Послушайте-ка, сэры! – подал голос наш общий оруженосец. – Вы разве не знаете, что самые коварные из неверных иногда в целях конспирации тоже заковывают себя в доспехи и притворяются странствующими рыцарями? Чтобы потом исподтишка наносить удары в спину всамделишным странствующим рыцарям.

– Точно! – откликнулся сэр Галахад. – Только они по неопытности слегка перегибают палку и забывают, что доспехи должны быть съемными. Они запаивают все швы!

– Воистину! – поддержал сэр Артур. – У них не снимается шлем и даже не поднимается забрало.

– И поэтому им приходится питаться одними макаронами! – это сказал, разумеется, Толстый. – Более калорийная пища просто не пролазит в дырочки в забрале.

– Я уж не говорю о том, что в своих монолитных доспехах они не могут сидеть!

– И тем более лежать, поскольку боятся, что если лягут, то никогда уже не смогут стать на ноги.

– Выходит, они никогда не спят.

– Да! Поэтому их всегда можно легко узнать по воспаленным красным глазам.

– И знаете, что? – сказал я, прерывая этот бесконечный поток фантазии. – По-моему, как раз сейчас передо мной находится один из таких коварных и неверных.

– Где?! – заорал Толстый. Я не видел его лица, но легко мог представить себе, как он выпучивает глаза и подозрительно оглядывается по сторонам.

– Эхм… – только и успел сказать Планше.

Короче, мы слегка наваляли роботу в три меча и две пухлых ладошки. Потом перепро… нет, все таки есть на свете слова, которые лучше произносить с разбегу! сейчас… перепрограммировали его на правую ногу и пустили по встречной орбите, предварительно обучив нескольким новым выражениям.

С первыми лучами солнца наш отряд вступил в лес. В том смысле, что мы снова пересекли линию Т как раз на его опушке.