Крест поэта

Сценарии повторяются, чуть изменяясь, ко времени приспосабливаясь, но исторический режиссер тот же, тот же кровавый почерк предателя и негодяя, ненавидящего целостность СССР и России, целостность русской нации. Да грянет суд над казнящими народ русский!..

Я еще и еще утверждаю: с 1917 года не было в Кремле правительства, национально болеющего за свой народ, за его быт, здоровье и прирост, не было. Возьмите вы только врагов и прочих нерадивых у народа — генералов и маршалов, министров и председателей советов министров, разве лишь маршал Берия расстрелян? Разве осуждены и оболганы лишь писатели и ученые?

Где Тухачевский? Где Дыбенко? Где Зазубрин? Где Бухарин? Где Троцкий? Где Егоров? Где Вознесенский? Где братья Лазаря Кагановича? Где Рыков? Где Маяковский? Где Гамарник? Где Вавилов? Где Блюхер? Где Ягода? Где Молотов? Где Фадеев? Где Булганин? Где Мехлис? Где Ежов? Где Маленков? Где победоносный Жуков?

Палачи и жертвы, грешники и негрешники кипят в котле. В котле паровоза, выволокшего в Россию грызливых мерзавцев. Соратников Ильича...

Кровавая свара: кто виноват, кто не виноват, кто еврей, кто не еврей, кто русский, кто не русский, всех на распятие мафия зовет, каждому персональный приговор — смерть, каторга, позор, забвение, но почему же, почему же так? Над праведными и над неправедными — они, они, христопродавцы века, торгующие в Америке и в Израиле, в Китае и в Германии, в Японии и в Аргентине, в Камеруне и в Бахрейне нашей землей и нашими крестами, везде они и они, воровски ехавшие и воровски зачатые в запломбированных вагонах.

Кровавые жернова. Кровавая молотилка. Рядовой генерал Дудаев ныне — легендарный генерал: помыкает Кремлем и Москвою по желанию своему, а преступники преступника милуют? Медаль, отлитая в честь 50-летия русской победы над фашизмом, заштрихована символами сионистско-фашистской мафии, звездами шестигранными и знаками числовыми, питающими кровавую прихоть Люцифера. Правят нами обрызганные кровью нашей бандиты. А мы чубайсовского счастья и благополучия ожидаем...

На Ваганьковском кладбище истоптали могилу Сергея Есенина, а белокрылый бюст поэта, мраморный и сверкающий, измазали черными, синими, коричневыми треугольниками, перекрестными бляхами бейтаровцев. На Рязанском проспекте Москвы памятник Есенину сшиблен с пьедестала и в те же дни в Константиново на памятнике Есенину намалевали постыдные сионистские афоризмы. Где мы, русские люди, покой найдем от бейтаровских фашистов? Русско-еврейские христопродавцы прячутся и загораживаются священными датами от нас и священными именами: без камуфляжа им — швах...

У ПАМЯТНИКА ЖУКОВУ

Любимая Россия наша

Без боя недругам сдана...

И на коня взлетает маршал,

Аж вспыхивают стремена.

Копыта цокнули — граница:

Смоленск?..

 И Астрахань?..

 Земля

Затормозилась, не вертится

Вокруг победного Кремля.

И маршал в гневе и в обиде,

Вот натянул поводья он,

Но не полки вблизи увидел,

А странный праздничный полон.

Шуметь с горы Поклонной в мае

Нетрезвый самозванец рад,

Там Клинтон строго принимает

Капитуляции парад.

Там горе вздохами высоко,

Там ропот паники опять...

Неужто ты, державный сокол,

Позволишь славу им распять?

Мы возродим свои парады, Пройдем в строю, а не толпой, -

Скачи, скачи,

 дробя преграды,

Зови, зови Россию в бой!

Поклоняемся ли мы Ленину, отрицаем ли его, проклинаем ли Сталина, покаянно ли возвращаемся к нему, а великая страна, СССР, взорвана. Россия — на очереди, Россия плывет, одна, через угрозы и увещевания, через надувательства и унижения, плывет, теснимая бронированными армиями НАТО, под прицелом западных ракетных дивизий и западных истребительных полков.

В НАТО удирают вчерашние жертвы Гитлера, в НАТО продажно подвизаются вчерашние союзники СССР, в НАТО поспешно тычутся бывшие республики СССР: Горбачев и Яковлев, Шеварднадзе и Ельцин, Кравчук и Шушкевич завершили в Беловежской пуще перед Люцифером черный танец обрядовый измены...

Сколько же перемолол русский народ расстрелов, тюрем, нашествий и клевет, сколько же он воздвиг обелисков на безымянных могилах по городам и весям? Начал раны заживлять. Подниматься начал — заметили. И нанесли удар непоправимый. Сатана торжествует. Но мать-Богородица звенит над нами крылами заревыми и прикрывает нас, прикрывает измученную Россию. Не все, не все потеряно!..

Если бы дала судьба Вячеславу Богданову пожить еще десять — пятнадцать лет, он стал бы, несомненно, очень оригинальным поэтом. Поэты, вышедшие из рабочей среды, должны приобретать знания и литературный опыт по дороге к судьбе.

А знания и опыт, приобретенные в цехе и помноженные на знания и опыт духовного лада, безусловно, дают писателю то, что не даст ему ни одна академическая аудитория. Вячеслав Богданов быстро шел к своему призванию, зорким глазом оценивая расстояние, которое он обязан “обжить” вдохновением:

Ржавый берег травою окутан,

Здесь ничьи не остались следы.

Я не знаю,

Он взялся откуда,

Этот камень у черной воды.