Читаем Крест. Иван II Красный. Том 2 полностью

Мария Александровна устало махнула на неё рукой, с достоинством повернулась к Ивану:

   — Семён наследника чаял до последнего, вот и завещал. А мне зачем? На тебя дарственную выправлю.

   — Давно бы так! — опять выскочила Шура.

Иван Иванович то ли в шутку, то ли взаправду погрозил ей пальцем, а Марии Александровне сказал:

   — Есть братнино завещание, нарушать его мы сами не вправе. Вот митрополита спросим.

   — Во всех делах ты митрополита спрашиваешься, будто и не великий князь! — бросила в сердцах жена.

   — Как же без его ведома? — спокойно сказала Мария Александровна. — Да я ему уже говорила. И что от завещанного отказываюсь, и что дворец строить заново не стану.

Осторожен и скрытен, не в пример Феогносту, новый митрополит, подумал Иван Иванович, ведь мог бы вчера решение Марии Александровны передать, однако утаил зачем-то, сам-де с ней поговори... Непросто оказалось входить в дела великокняжеские: в одном месте тронь — в другом загремит во всю мочь. Только во дворце сколь народу: немалая семья великокняжеская, бояре, дружинники, дворяне, челядь, холопы толкутся, постельничие, стольники, чашники — почитай, с полтысячи человек. Козни княжеские соседские, распри боярские, родственные обиды — всё досмотра требует. Перед Ордой ужом вейся и справедливость соблюди, а пуще того — честь. Княжить оказалось скучно и трудно. Забудешь, как смеяться, как взглядом боярыню молодую смутить. Всё чаще усталость, всё тяжельше раздумья, всё меньше доверия, а друзей как бы и вовсе нет. Были живы братья, отец, Феогност — была ограда и заступа. А сейчас, чувствовал Иван, у каждого свой счёт к нему, своя выгода. В неизвестность катилась жизнь, и бежал Иван, ровно конь в узде, без ласки душевной и поощрения. После смерти Семёна новгородцы были с Москвой не в миру полтора года, в Сарае супротив неё гундели, но зла не бысть ничтоже, не удалось им. Для замирения с Литвой пришлось Ивану дочь, Фенечкой ему рождённую, отдать за внука Гедиминова. Не хотелось, но что поделаешь? У княжон судьба такая: супружеством мирить враждующих. Надолго ли? Тверяне, как овдовела их Мария Александровна, тут же мятеж сотворили, самовольно послали епископа Романа в Царьград, пущай, дескать, станет митрополитом. Мыслимо ли было этакое прежде? И было, слышь, там промеж Романа и Алексия нелюбие велико и спор, грекам же — дары, а священству русскому повсюду новые тягости и искушения. Не оттого ли всё, что слабодушие в великом князе учуяли? Клеветы злорадников угрюмых норовят в каждую щель просочиться — не удастся ли её расковырять, так, чтоб пропасть получилась?

Иван сам чувствовал, какое у него теперь несчастное, напряжённое лицо с испуганными глазами. Слаб я и ленив, корил он себя, самый цвет возраста мужеского, а всё нуждаюсь в советах и руководстве... Но ни за что никому в том не признаюсь.

Духовник его, старенький поп Акинф, в старости сделавшийся ещё более учёным, покаяние исповедальное принимал с прохладной душой. Одно твердил:

   — Преходит, князь, образ мира сего... Пока не замечаешь этого, живёшь просто так и не огорчаешься, а как постигнешь сие, скорби приступают к тебе.

Иван не знал, что и сказать на это. Батюшке явно хотелось побеседовать об чём-нибудь высоком, мыслил он тонко и отвлечённо. Но затем ли к нему великий князь пришёл, сомнения свои открыл? Врагам, говорит, не веруй, николи же и не приимеши вреда. Это Иван и сам знал, с детства втолковали ему накрепко — врагам не верить. Но сейчас спросил из озорства искусительно:

   — Враги человеку ближние его?

   — Это в ином смысле сказано, — сухо отклонил батюшка.

Он только что получил из Сербии заказанный перевод Иоанна Златоустого, книгу дорогущую. Всю жизнь на этот список попик откладывал денежку к денежке от скудости своей. И теперь ни о чём ином говорить не мог, хотел лишь восхищаться мудростью и красноречием великого мыслителя.

   — Не отгоняй, — сказал, — матерь добрую кротость, не принимай мачеху злую величание и детей её гордость и непокорение. — И ждал, глядя на князя сквозь слёзы умиления. Даже голос у батюшки задрожал.

Иван ответил ему продолжительным взглядом исподлобья.

   — Это всё Златоустый советует?

   — Он. Он! — воскликнул Акинф в восторге. — Ты только внемли и вникни.

   — Да, — сказал Иван.

   — Здесь можно найти ответы на все вопросы жизни, — продолжал Акинф. — Всё разъяснено и проникнуто. Не думай, что тебе с твоими заботами нечего почерпнуть у мудреца. Послушай: Если нельзя разорвать уже надетые узы, то сделай их более сносными, ибо возможно, если мы захотим, освободиться от всего лишнего и не навлекать на себя по собственной беспечности забот ещё больше, чем сколько их приносит само дело. Понял? Запомни и иди с миром.

«И зачем мне это надо? — думал Иван. — Не навлекай забот излишних. Я бы рад от них избавиться, да объяли они меня и душат».

Перейти на страницу:

Похожие книги