Крест и Полумесяц

Шагнув вперед, я выхватил меч и прочертил в воздухе широкую дугу, острием клинка пробороздив шею франка. Насильник же, выпустив служанку, потянулся было к ножнам, но один стремительный выпад вогнал добрый локоть стали в его грудь.

– А-а-а!!! – дико заверещала спасенная.

Варяги двинулись вперед, оголив мечи и меряя меня гневными взглядами.

– Вы разве не видели, что здесь произошло? Эти ублюдки ее насиловали!

Окрик на норвежском охладил пыл гвардейцев, признавших во мне северянина. Но тут на верещание бьющейся в истерике дуры, о чьем спасении я, признаться, уже начал жалеть, сбежалось большинство пирующих – и многие схватились за клинки.

– Убийца!

– Покушение на государя!

– Схватить его!!!

Бросив меч на пол, я вскричал:

– Гвардейцы видели случившиеся! Я гость базилевса! Прикажите им рассказать, как было!!!

Тщетно. Один из вельмож уже приставил клинок к моему горлу, меряя с ног до головы злобным взглядом, и, кажется, давя на меч, он не собирается останавливаться. Я вжался в колонну, а острие между тем уже уперлось в гортань, прорезав кожу…

– Что здесь происходит?

Слава богу! Как же я рад слышать голос императора!

– Я спрашиваю, что здесь происходит?!

Наконец-то отточенная сталь перестала угрожать моей жизни: владелец клинка крайне неохотно опустил его. Я развернулся к Диогену и чуть не вздрогнул: его глаза сверкали бешенством!

– Базилевс, – я опустился на одно колено и склонил перед Романом голову, – прошу простить мою дерзость и слабость! Но на моих глазах творилось бесчинство, коему я стал свидетелем и коему не мог потворствовать, оставшись в стороне. Эти двое были пьяны, они насиловали невинную девушку, они оскорбили меня…

Император опустил взгляд на давно уже заткнувшуюся служанку. На ее лице отразился такой ужас, которого не было даже тогда, когда она находилась в руках франков.

– И из-за этой подлой шлюхи ты убил двух моих верных рыцарей?

Диоген с неудовольствием покосился назад, где замер мой старый знакомец Руссель. Все-таки он тоже здесь… Что интересно, в вопросе вождя европейских наемников звучит не столько возмущение, сколько недоумение и недоверие. Действительно, два воина погибли из-за какой-то бабы!

– Что скажешь, русич?

Я посмотрел в глаза вопрошающему базилевсу:

– Скажу, что все было так, как я говорю. Спросите гвардейцев. Они видели – девушку брали силой, против ее воли. Они слышали, что, прежде чем напасть, я просил франков, чтобы они ее отпустили!

Роман Четвертый помолчал, обдумывая случившееся. Наконец он разлепил губы:

– И все же ты совершил преступление. Ты напал на моих воинов, ты обнажил оружие в моем присутствии. По законам империи за такое следует суровое наказание.

Я склонил голову еще ниже:

– Готов принять любую вашу волю, господин.

Неожиданно хрипло рассмеялся де Байоль, вызвав еще один недовольный взгляд базилевса.

– Еще бы ты не был готов, презренный червь! А шлюха, из-за которой все началось… Она понесет наказание прямо сейчас!

Франк шагнул к замершей, стоя на коленях перед Диогеном, девушке. В руках его холодно сверкнула сталь кинжала – но прежде, чем очевидно нетрезвый наемник осуществил задуманное, я коротким прыжком с колен врезался в него, опрокинув на пол. Впрочем, крепкий, тренированный воин, де Байоль тут же вскочил на ноги и попытался пырнуть меня клинком. Попытался, потому что я успел резко ударить по внешней стороне вооруженной кисти, заставив противника разжать пальцы. Звякнув, кинжал ударился о мозаичный пол.

– Довольно!!!

Глава 3

Июнь 1071 г. от Рождества Христова

Феодосиполь

Дворец губернатора

– Взять обоих под стражу.

Громогласно взревев при виде короткой схватки, Диоген уже успел сбавить тон, отдавая последний приказ. По его команде к нам двинулись варяги, но тут неожиданно резко заговорил тот, кто держал меч у моего горла:

– Император, справедливо ли наказывать Русселя? Он твой верный полководец, не раз доказывал свою преданность и мужество на поле боя…

– Если еще раз осмелишься перечить мне, Тарханиот, я не посмотрю, что ты во хмелю.

От холодного, прямо-таки ледяного тона базилевса военачальника заметно пробрало. Сильно побледнев, он зеркально скопировал мое движение, опустившись на одно колено и склонив голову, после чего чуть слышно проблеял:

– Прошу твоей милости, государь…

– И я дарую тебе ее, Иоанн. А де Байолю будет полезно остудить свою буйную голову. Как и нашему дорогому союзнику из Тмутаракани.

Ох, что-то мне не понравился резкий тон императора, очень не понравился!

Ночь я провел в застенках губернаторского дворца, размышляя о случившемся. Уснуть мне не удалось по двум причинам: во-первых, сомнительное удовольствие спать на ледяном каменном полу – в камере не оказалось даже намека на грубый лежак, пусть и из гнилой соломы, а во-вторых, произошедшее требовало тщательного анализа и правок моих планов.