Крест и король

И Олаф пощадил мачеху и взял под защиту единокровного брата, но с этого времени сам почти ни в чем успеха не имел, а люди говорили, что он отвернулся от собственной удачи. В последующие годы его затмил своими победами Хальвдан, сын Азы, который отхватил себе королевство около фьорда в Восточном Фолде. А единственный сын Олафа, Рогнвальд, которого прозвали Великодушным за его отвагу и покровительство поэтам, умер, когда полученная в случайной стычке пустяковая царапина воспалилась и оказалась не по силам даже врачевателям Пути.

Хальвдан же, наоборот, не только отвоевал новое королевство в Восточном Фолде, которым честно поделился со своим прежним опекуном, а также королевство своего деда — Агдир, но и нашел себе жену, которую даже высокомерная королева Аза не могла презирать, как презирала всех остальных женщин. Это была Рагнхильда, дочь короля Сигурда Рингерикского Оленя. Как и Аза, она тоже лишилась отца, но не из-за Хальвдана. В горах они наткнулись на засаду горного вождя, дикаря и берсерка по имени Хаки. Несмотря на все свое берсеркство, Хаки убил Сигурда не раньше, чем получил три раны и потерял левую руку, из-за чего и вынужден был проваляться всю зиму, не в состоянии попользоваться захваченной девственницей. Как раз в то время, когда Хаки пора было бы уже достаточно оправиться для этого дела, Хальвдан нанес первый удар в духе своего отца. Он взял с собой в горы пятьдесят отборных молодцов и ночью поджег дом Хаки. Рагнхильда выскочила навстречу своим спасителям, они ее подхватили и помчались по заснеженному озеру. Когда погоня добралась до озера и обнаружила, что саней с упряжкой северных оленей и след простыл, Хаки понял, что нипочем их не догонит и никогда не сможет пережить позора, потеряв и руку, и девицу. Он бросился на меч, чтобы в Валгалле воскреснуть целым и невредимым. Так Хальвдан получил самую обворожительную невесту Севера и единственную, что могла бы нравом сравняться с будущей свекровью, и сделал это в самый последний момент, когда она еще была, несмотря на свое двусмысленное положение, девственницей, — по крайней мере, в это он всегда свято верил. Вскоре она тоже родила сына, Харальда, которого в противоположность отцу прозвали Светловолосым.

Таков был ряд правителей Западного Фолда в те времена, когда жрецы Пути осели здесь и сделали торговый город Каупанг своей штаб-квартирой: сначала король Гутрот, потом король Олаф, потом король Олаф и король Хальвдан вместе, причем Харальд Светловолосый был единственным наследником их обоих. И столь же значительными, как любой из этих мужчин, были королева Аза, мать Хальвдана, и королева Рагнхильда, мать Харальда.

В Хедебю, сидя на скамье перед открытым окном, дьякон Эркенберт старательно записал имена обоих — короля Хальвдана (Черного) и короля Олафа (Альва Гейрстадира, что бы это ни означало) — и добавил названия их королевств: Восточный Фолд и Западный Фолд, оба — части того целого, которое называют Northr Vegr — Норвегия. Он не думал, что один из них и есть тот человек, которого нужно найти. Наверняка это не Олаф-Эльф. В заметках Эркенберта значилось, что сей муж в возрасте за пятьдесят, известен невезучестью, хотя ему и посчастливилось сохранить королевство. Он также не встречался ни в одном из составленных Эркенбертом списков — основанных, впрочем, лишь на ненадежной и неполной человеческой памяти, — списков тех, кто принимал и не принимал участия в великом набеге на Гамбург, когда пропало Святое Копье Лонгина.

Другой кандидат выглядит чуть получше. Его многие боятся и уважают, что-то вроде великого завоевателя в масштабе мелких северных стран. Говорят, он — главное в Норвегии препятствие для пытающихся расширить свои владения Рагнарссонов. Его корабли охотно вступают в бой и удерживают нарушителей границ на почтительном расстоянии. И все же Эркенберт не считал, что Хальвдан подходит по всем статьям. Когда Бруно поручил дьякону собрать доступную информацию о вождях, ярлах и конунгах Скандинавии, чтобы решить, к кому могло попасть Святое Копье, он велел учитывать три вещи. Во-первых, успех. Во-вторых, связь с разграблением Гамбурга. В-третьих, неожиданную перемену: внезапный успех после долгой поры неудач может свидетельствовать о могучем влиянии святой реликвии. К Хальвдану это не относилось. Казалось, на свой путь к власти он стал твердой ногой, едва народился на свет или, по крайней мере, в ранней юности.

Против воли — потому что он не хотел ехать с заданием на Север, а предпочел бы остаться в Кёльне, или в Трире, или даже в Гамбурге, или в Бремене, раскрывая новые загадки нависшего над королями рока, — Эркенберт увлекся интеллектуальными трудностями проблемы, которую поставил перед ним графский сын Бруно.

— Кто-то должен знать ответ, — сказал Бруно. — Они просто не подозревают, что знают. Спрашивай всех встреченных обо всем на свете. Записывай все ответы. И посмотри, что будет вырисовываться.