Крест и король

Грудь Вальгрима распирало бешенство, чему причиной были дерзость в адрес Одина и одно только предположение, что жрец этого бога способен кого-то бояться. Но он не осмеливался возражать Виглейку. Среди жрецов, которые собрались в святилище со всей Норвегии и из других Скандинавских стран, было больше таких, кто слышал о Виглейке Провидце и ничего не знал о Вальгриме Мудром — мудром в смысле искушенности в делах королей и в ремесле правления. Одна из этих премудростей требовала хранить молчание, пока не настанет время.

— Возможно, мы получим указания, — примирительно произнес он.

— От кого? — спросил жрец из Ранрике, что далеко на севере.

— От нашего священного круга, когда придет время собрать его.

— А еще, — сказал Виглейк, — если повезет, то и от короля Олафа. Он самый мудрый из земных королей, хотя и не самый удачливый. Я предлагаю пригласить его, пусть сидит рядом с кругом. Он не тот, кого мы ждем, хотя когда-то мы думали, что он может быть им. И все-таки, если кто и сумеет распознать подлинного короля, так это Олаф.

— Я-то думал, что Олаф Альв Гейрстадира уже умер, — шепнул жрец из Ранрике своему земляку.

Вымытый с головы до ног в огромном ушате горячей воды, с волосами, коротко остриженными и многократно промытыми щелоком, Шеф осторожно прошел по насту за ограду. Его одежда была выброшена, ее сменили сорочка из конопли, плотные подштанники из шерсти, толстая шерстяная рубаха и штаны. Плащ из шкуры белого медведя отобрал Бранд, пригрозив, что, найдя в нем вошь, тут же отправит Шефа за другим медведем, но взамен дал плащ из парусины. На руках Шефа снова сияли его золотые браслеты, хотя он отказался водрузить на стриженую голову королевский венец. По снегу он шлепал позаимствованными у Гудмунда толстыми зимними сапогами с тряпичными портянками. Несмотря на мороз и снег, Шеф впервые за много дней согрелся.

Крошка Удд, железных дел мастер, семенил рядом с Шефом. Когда после короткого совещания с Брандом Шеф приветствовал Квикку и остальных своих верных товарищей, передал им с рук на руки недоверчиво хмурящегося Карли, наказав относиться к нему как к новому, но полезному члену команды, он заметил, что в сторонке стоит Удд и, как всегда, держит язык за зубами. Удда замечали только тогда, когда он имел что-нибудь сообщить или показать. Обычно это было как-то связано с металлом. Вспомнив услышанный на пристани шум кузни, Шеф похлопал Удда по плечу, напоследок велел Карли хорошо себя вести и вышел на улицу вслед за Уддом. Квикка и другие бывшие английские рабы, занесенные судьбой в эту неизведанную северную страну, тут же захлопнули дверь, заткнули все щели и, сгрудившись вокруг очага, вернулись к своему обычному занятию — впитывать как можно больше живительного тепла.

Удд направился не к тому месту, откуда неслись привычные звуки кузницы, а к маленькой лачуге, стоящей на отшибе. Позади них на дороге вдруг возникла фигура, несущаяся со скоростью, человеку недоступной. Шеф отскочил и схватился за меч и успел лишь увидеть, как фигура стремительно пронеслась вниз по склону.

— Что это было?! — опешил он. — На коньках? С холма по снегу?

— Они называют это лыжами, — ответил Удд. — Или снегоступами. Деревянные дощечки, привязываются к ногам. Тут все на таких катаются. Странный народ. Но посмотри сюда.

Он распахнул дверь и провел Шефа в пустой сарай.

Шеф первое время ничего не мог разобрать в темноте. Потом Удд распахнул ставни, и показалось лежащее посередине огромное каменное колесо. Когда взгляд привык к полумраку, Шеф понял, что это два колеса, одно на другом. Какая-то машина.

— Для чего это? — спросил он.

Удд приподнял люк, показал на канаву под сараем:

— Когда снег тает, здесь течет ручей. Видишь там колесо с лопатками? Вода течет, вращает колесо. От него крутятся жернова наверху. В них вырезаны канальцы. Сыплешь зерно, оно мелется.

Шеф кивнул, вспомнив, как старуха монотонно толкла зерно в дитмаршенской хижине, — нескончаемая работа, которую воины ненавидят.

— Работает гораздо быстрее, чем женщины со своими ступками и пестиками, — добавил Удд. — Про них теперь и забыли. Говорят, эта штука мелет столько же зерна, сколько сорок женщин. Народ из города приходит и платит жрецам за помол.

Шеф снова кивнул, соображая, как бы монахи святого Иоанна или святого Петра обрадовались такой прибавке к своим доходам. Он оценил возможности этой машины. Но не мог понять, в чем интерес Удда, — ведь известно, что тот не интересуется ничем, кроме металлов. Ладно, лучше его не торопить.

Удд в молчании повел своего короля вниз по склону к следующему сараю.

— Это вроде как вторая ступенька, — сказал он, глянув на амулет-лесенку Шефа. — И мы на нее поднялись. Понимаешь, местным жрецам еще с прошлого года хотелось узнать побольше о наших катапультах. Квикка с ребятами сделали им парочку, просто чтобы показать, как устроены. Но местные уже знали об этих колесиках, шестеренках. И жрецу, который работал на мельнице, пришло в голову сделать большое зубчатое колесо не для катапульты, а для другой мельницы.