Крест и король

На берегу одна фигура возвышалась даже над самыми высокими из встречающих. Да это не кто иной, как Бранд! Пробежавшись взглядом вдоль пристани, Шеф заметил группку людей, которые были настолько же ниже остальных, насколько Бранд выше. И один из них был отмечен алым сполохом — это шелковая мантия бывшего раба Квикки, приберегаемая для особых случаев. Теперь, зная, что искать, Шеф отмечал своих людей одного за другим. Впереди Бранд, за ним Гудмунд Жадный, позади них сгрудились Квикка, командир алебардщиков Озмод и их люди. Шеф снова взглянул на белые ризы и мантии жрецов Пути, стоявших на самом краю пристани. Да, Торвин среди них, и Скальдфинн тоже, и Хунд — хотя и затерявшиеся в толпе жрецов, из которых один ростом чуть ли не равен Бранду. И виднелась еще кучка людей, обособленная как от жрецов, так и от Бранда со товарищи. Прилетевший с гор ветер всколыхнул знамена, и Шеф на мгновение увидел Молот Пути, белый на черном, а над группой, которую он не мог определить, реял голубой вымпел со странным изображением. Шеф недоуменно взглянул на Хагбарта.

— Это Хватающий Зверь, — сказал Хагбарт, понизив голос, так как до пирса оставалось всего пятьдесят ярдов.

— Короля Хальвдана? Или короля Олафа?

— Ни того ни другого, — мрачно отвечал Хагбарт. — Королевы Рагнхильды.

Гребцы взметнули весла и разом побросали их на дно корабля. С носа и кормы отдали швартовы, которые закрепили на палах — врытых в землю бревнах. «Орвандиль» мягко коснулся пристани. С борта спустили сходни.

Шеф колебался, помня о том, как выглядит. У наблюдающего за ним незнакомого высокого жреца на лице отразились презрение и недоверие. Шеф вспомнил, когда в последний раз лицом к лицу встречался с противником на сходнях: в поединке с Иваром, великим полководцем Севера. Этой победы у Шефа не отнять. Скинув одеяло и подхватив Гунгнир из услужливых рук Карли, он вступил на сходни и двинулся вниз, рассчитывая, что жрец вынужден будет уступить дорогу.

Но при его приближении рука толщиной с мачту легонько отодвинула жреца в сторону, и навстречу Шефу подался Бранд, протягивающий необъятный меховой плащ из шкуры белого медведя и золотую цепь. Он тут же накинул плащ на друга, застегнул аграф. Затем припал на колено, отчего не сделался, впрочем, много ниже Шефа.

— Славься, король Восточной и Средней Англии! — провозгласил он.

По этому сигналу стоявшие позади Квикка с помощниками и команды «Моржа» и «Чайки» разразились приветственными выкриками и громким стуком оружия.

Бранд, который в жизни не преклонял колен, подмигнул и незаметно кивнул в сторону встречающих жрецов. Шеф уловил намек и обернулся к Хагбарту, спустившемуся следом по сходням.

— Теперь можете представить своих, — величественно произнес он.

— Ну, это… а! Король Шеф, разреши представить тебе Вальгрима Мудрого, главу святилища Пути и жреца бога Одина. Вальгрим, это…

Вальгрим не слушал. Хмуро глянув на Бранда, он протянул руку, ухватился за копье Шефа и повернул так, чтобы прочесть руны. Через мгновение он отпустил копье и молча ушел.

— Ему это не понравилось, — пробурчал Бранд. — Что там написано?

— Гунгнир. Но копье не мое. Я взял его у Сигурда Рагнарссона.

Большинство жрецов Пути последовали за своим главой, остались только Торвин и Хунд. На смену жрецам подошла другая группа, под голубым с серебром знаменем. Шеф уставился на рисунок: странная картинка, рычащий зверь как будто душит себя одной лапой и когтит эту лапу другой. Шеф опустил взгляд, и оказалось, что он стоит лицом к лицу с самой удивительной женщиной на свете.

Если бы кто-то описал ее, Шеф не счел бы ее красивой. С детских лет представление о красоте связывалось у него с Годивой: высокая, тонкая, с темными волосами, серыми глазами и идеальными пропорциями, которые она унаследовала от своей ирландской матери-рабыни. А эта женщина была тигрицей против грациозной пантеры: ростом с Шефа, с широкими скулами и широко посаженными огромными зелеными глазами. Ее груди распирали темно-зеленое платье, и крепкие бедра рельефно выделялись при ходьбе. Две длинные косы, придавленные низко надвинутым на лоб массивным золотым обручем, обрамляли лицо и спадали на плечи. Но она не молода, с запозданием заметил Шеф, раза в два старше, чем он и Годива. Рядом с ней шел мальчик лет десяти.

Смутившись и не желая встречаться с ней взглядом, Шеф опустился перед мальчиком на колено:

— А ты кто?

— Я Харальд, сын короля Хальвдана и королевы Рагнхильды. Что случилось с твоим глазом?

— В него ткнули раскаленной иглой.

— Больно было?

— Прежде чем все кончилось, я лишился чувств.

Мальчик посмотрел презрительно:

— Это не было drengiligr[3]. Воины не лишаются чувств. Ты убил того, кто это сделал?

— Я убил того, кто был в этом виноват. Тот же, кто это сделал, стоит здесь, как и тот, кто держал меня. Это друзья.

Мальчик пришел в замешательство:

— Как они могут быть твоими друзьями, если ослепили тебя?

— Иногда от друзей принимаешь то, чего не потерпел бы от врагов.