Крепость во тьме

– Как, во имя…

К шатру направлялся Насеф. От усталости он едва волочил ноги, но, едва увидел зрителей, походка его сменилась, и он зашагал вприпрыжку, словно мальчишка. Лицо его озарила широкая улыбка.

– Что скажешь? – крикнул он.

Повеса наконец добился внимания девицы, подумал Эль-Мюрид. И теперь он пришел похвалиться перед всеми.

– Что ты сделал? – спросил Эль-Мюрид. – Как можно за ночь осушить реку?

– Никак. Но можно произвести впечатление на пару сотен тысяч людей и заставить их выкопать новое речное русло. Я начал, как только мы сюда добрались. Идея пришла мне из «Чародеев Ильказара», там, где поэт рассказывает, как Вартлоккур насылает землетрясение, чтобы разрушить стены, здание обваливается в реку Эос, перекрывает ее и затопляет часть города. Я подумал – почему они не перекрыли ее в верховьях? Тогда они могли бы проникнуть через шлюз. А потом я подумал: почему бы не изменить речное русло? Она просто перелилась бы через плотину.

Насеф продолжал болтать. Столь изобретательный ход значил для него нечто большее, чем еще один город – драгоценный камень в диадеме завоеваний. Он вложил в проект всю душу, словно ребенок, берущийся за некое амбициозное предприятие в надежде на одобрение родителей.

Эль-Мюрид вспомнил, как Насеф однажды упомянул о проблемах в общении с другими детьми, и понял, что своими прекрасно проведенными кампаниями, а в особенности этим завоеванием шурин пытался заявить о себе всему миру. Что именно? Всего лишь: «Я существую! Заметьте меня!»? Или нечто посложнее?

Наверняка нечто посложнее. Для Насефа не существовало ничего простого.

– Часть моих людей уже в городе, – сказал Насеф. – Они вышли ночью на лодках и дождались, пока уровень воды опустится ниже шлюзовых решеток, а потом заняли территорию за стенами. Другим я приказал проложить дощатые настилы через ил, пока обмелевала река. Сейчас они должны уже закончить, и воинство наверняка входит в город. Еще до захода солнца город должен сдаться.

Предположение Насефа оказалось чересчур оптимистично. Возглавляемые и запугиваемые упрямыми солдатами Гильдии, защитники оборонялись девять дней, сдавая позиции лишь под превосходящим натиском врага. На пятый день Насеф пришел в неистовство. Плотина из земли и камней, перекрывавшая Скарлотти, ослабевала, а ему еще предстояло захватить укрепленную дорогу, соединявшую с берегами реки внешний и внутренний острова. Вынудив работников совершить чудо, он сохранил плотину в целости. На седьмой день Непобедимые захватили дорогу, что определило судьбу города, в который Насеф получил неограниченный доступ.

На восьмой день прибыл гонец из Малых королевств.

Побледнев и весь дрожа, Насеф подошел к Эль-Мюриду:

– Мика… мой повелитель Ученик… Убили Карима. Отродье бин Юсифа и какие-то солдаты Гильдии. Они поймали его в Алтее. Карим… он был для меня как отец. Я послал его с крайне важной тайной миссией. Он уже возвращался, и, возможно, у него все получилось. Если так, у нас есть шанс закончить войну до зимы.

Эль-Мюрид хмуро его слушал. Мысли Насефа, казалось, пребывали в полном хаосе, и он озвучивал лишь некоторые. Эль-Мюрид никогда еще не видел шурина столь опустошенным, столь нерешительным, не знающим, что делать. Возможная смерть Карима не входила в его планы, да и привычка предполагать непредвиденные обстоятельства его подвела. Судьба нашла его слабое место. Он не принял в расчет, что сам он и его близкие друзья столь же смертны, как и любой другой.

– Люди гибнут во время войны, Насеф. И это вовсе не обязательно неизвестные солдаты, которых оплакивают лишь в далекой глинобитной хижине. Смерть Мерьем должна была тебя этому научить.

– Значит, урок не пошел впрок. Всего лишь один грязный трюк… Вся эта кампания теперь пойдет к дьяволу. Карим был единственным, кто понимал, что мне нужно. Единственным, кто знал весь план. Интересно, сумели ли они из него что-то вытянуть? О чем он договорился? Мне нужно самому отправиться туда. Только я могу продолжить начатое. Только я могу добраться до сына шлюхи бин Юсифа. Я оставлю здесь эль-Кадера. Он знает суть плана и сможет довести его до конца.

Прежде чем Эль-Мюрид успел что-то сказать или спросить, шурин поспешил прочь. Час спустя Моваффак сообщил, что Насеф уехал на восток с большим отрядом Непобедимых.

Эль-Кадер полностью взял на себя роль Насефа, вынудив Дунно-Скуттари сдаться на следующий день. Еще через день обрушилась плотина Насефа, и наводнение серьезно повредило дамбу, защищавшую внешний остров города. Местные жители что-то бормотали насчет дурных предзнаменований.

«В последнее время мы слишком много говорили о судьбе и предзнаменованиях, – подумал Эль-Мюрид. – И я виноват не меньше других. Пришло время для назидательной проповеди. Мы отступаем от веры».

Он готовил речь, когда Эсмат передал ему сообщение от наблюдателя, которого они послали в Ипопотам.

– Все убиты? Все шестеро? – переспросил Эль-Мюрид. – Трудно поверить, Эсмат. То были самые лучшие.