Крепость Орхус

Едва открыл глаза, оторвал от жилета ещё кусочек ткани и сорвал засохшую корку с раны на голове. Снова очищал её, пока кровь не полилась свободно. Конечно, не факт что поможет, но есть хороший шанс, что рана не загноится. Главное ещё пару раз заставить её кровоточить и после останется только ждать…, шрам будет заметный – не очень хорошо. Если на воине много шрамов, если они вообще есть, с одной стороны, это значит, что воин не слишком искусен – он пропускает удары. С другой, обилие шрамов, говорит о недюжинной выносливости воина. Он получал раны, но оставался жив – здоров, силён и может пережить любые трудности. И если шрамы всё же есть, чем они кошмарней, тем лучше. Мелкие раны способны пережить многие, по-настоящему тяжёлые, только самые сильные. Но лучше бы, конечно, шрамов избегать вовсе. Особенно на голове и лице.

Сейчас выбора, увы, нет. Рана уже получена.

В камере не было решёток. Глухая металлическая дверь, которая даже не дрогнула ни от нажима, ни от свирепого удара плечом. Кладка так же не поддавалась. Древняя, но невероятно прочная.

Еду не приносили долго, Марс оголодал не на шутку. Ждал, пока желудок не заныл. В тот день он всё чаще испытывающим взглядом поглядывал на пауков.

Они, кстати, через крошечные дырки в высоком потолке приходили…

Через пару дней перестали появляться. Толи всех съел, толи другие как-то узнали о печальной участи собратьев и в эту камеру, приходить теперь опасались. А есть опять захотелось.

Один из лишайников на стенах, Марс узнал, его можно было есть. Что бы такое переварить, желудок, правда, требовался такой, какой мог быть закалён только в лесах Малого города.

Новый мох рос медленно, старого не осталось, а есть хотелось.

Однажды ночью, в камере кто-то тихонько пискнул. Ариец пригляделся – мох трагически погиб в его желудке, а других источников света тут не было. Увидел какую-то тень, копошащуюся в углу. Хищно блеснув глазами, воин поднялся, придерживая цепь, чтобы не звякала.

Напрягся, сжался в пружину и прыгнул!

Сырая крыса, еда не из лучших, но переварилась, а это главное.

Несколько дней, Марс караулил новую крысу – она была, он точно знал. А если нету, значит, может появиться, так что терпеливо ждал, иногда поглядывая на потолок, на случай если пауки приползут. Крыса всё не приходила, а первой не хватило даже на один нормальный перекус. На вкус она была просто отвратительна – особенно хвост. Гадость.

А потом, когда он уж было начал размышлять о том, есть ли шанс, что эти дикари-монахи его тело сожгут, а не закопают в землю, пришла вторая крыса. Марс её поймал. Какое же божественно вкусное было у неё мясо! Кто бы знал…, хорошо хоть вода в избытке – постоянно капала с потолка. На вкус, правда, весьма отвратительна, но всё-таки это вода.

Вскоре Марс стал замечать, что исхудал. Очень неприятно было сие осознать. Вновь вспомнил тех четверых, в другой камере – неужели и ему предстоит однажды стать такой вот худой тенью?

Сколько прошло времени, ариец понятия не имел, но отбитые монахами внутренности, болеть перестали, а на руках от оков, появились глубокие шрамы.

И вот, в один прекрасный день – собственно он был такой же, как все, тёмный, сырой и начался с засады на крысу, которая никак не хотела приходить. Зато утром он поймал паука. Вкусные у него лапки. Прав был старик, истинное чудо!

Так вот, в тот день, за дверью послышались раболепные голоса и шаги множества ног. Марс затаился за косяком и прислушался. Кто-то тихо прошипел:

-Вы что идиоты так его ни разу и не кормили???

-Но ты ж сам приказал…

-Ублюдки тупые. Он сдох давно…, теперь недельные, как своих ушей не увидим. Из-за вас идиотов. – Прошипел некто и дверь, лязгнув, стала открываться. Марс затаил дыхание – человек куда крупнее крысы и мяса в нём тоже намного больше. А ловится он куда как легче.

Дверь открылась, внутрь вошёл мужчина. С очень кислым лицом и факелом в руке. Марс прыгнул вперёд и одним движением сломал шею человека – очень хотелось начать есть прямо сейчас, но голосов слышал несколько. Сразу нельзя. Ариец развернулся и выпрыгнул в коридор.

У капитана мгновенно побелело лицо, губы затряслись, факел выпал из руки и он начал пятиться, дёргая рукоять меча – застрял меч, чего-то не вынимается. А узник, бешено скалившийся, с голодными бездумными глазами, надвигался на него. Весь серый…, словно Барговой магией оживлённый мертвец…

Капитана стражи оттолкнула крепкая, костистая ладонь. Пред Марсом стоял высокий, худой человек в синем балахоне. Он смотрел на него с интересом, но словно бы не человека видел, а какое-то необычное насекомое. Голова лысая, лицо сморщенное – он был куда старше Марса.

Его есть он не станет. В камере лежит тушка посочнее. Просто убьёт.