Крепость

— Живем как в Калифорнии, — бормочет старпом с набитым ртом. С пояснением своего высказывания он тянет так долго, пока на него, кроме меня, еще и инженер вскидывает изумленный взгляд: — Они тоже завтракают сейчас. Или нет?

— Вот хитрая бестия! — находится инжмех.

— В самом деле? — спрашиваю.

— Точно! — произносит инжмех. Это его явно не волнует.

Я погружаюсь в расчеты: Мы завтракаем, с задержкой во времени, около двенадцати часов… Кроме того, мы все еще живем по немецкому летнему времени. Может быть, примерно так и будет… Инжмех упирается в стол, приподнимается, и уходит в ЦП. Следую за ним, и опускаюсь на какой-то ящик. Чтобы мои серые клетки полностью не высохли, погружаюсь в головоломку: Давай-ка попытаемся реконструировать два последних дня, приказываю себе. Давай посмотрим, все ли шло правильно…

Закрываю глаза, и запускаю «фильм» в моем мозгу. Но уже после первых кадров изображения тают. Моментами вижу только струящийся и застывший туман, затем, толчками отрывки «фильма», и понимаю, что в памяти отсутствуют картины происходившего и что не существует никакой последовательности в этом моем «фильме». Плохо, плохо! Должно быть, повреждено мое восприятие. Я, видимо, страдаю от длительного абсанса. Словно у меня стерты из памяти целые часы прошедших дней. Сижу с закрытыми глазами и пытаюсь из туманных наплывов моего «фильма» распознать какие-то формы, рассчитать время, чтобы найти в памяти изображения. Но уже скоро опять теряю нить воспоминаний. Может быть, это и хорошо, что я уже сейчас точно не знаю, что было вчера? Я, пожалуй, не очень хороший свидетель, во что всегда верил. Не удивительно, что сейчас от меня ускользает реальность, — говорю себе. Стоит мне только бросить взгляд на текстуру древесины на дверях встроенных рундуков, и я чувствую, себя в смятении: все красивой формы, модно и практично. Никакой лишней мебели, ни уголка пустующего места, все продумано. И это меня смущает. Вот тащимся мы теперь здесь, сквозь черную глубину, и сидим в этом кукольном домике, со стенами, облицованными покрытой лаком цвета меда, фанерой. Диванчик покрыт клеенкой, изящно обрамленная рамка с фото господина гросс-адмирала с дурацким адмиральским жезлом перед грудью. В мыслях обставляю мебелью кают-компанию, делая чуть уютнее: В угол поместить комнатную липу: будет к месту. Вышитую накидку — на диван для командира.

Парочку бромойлев на деревянные стены, хорошо бы один из них был «Дорога в Эммаус». Эта картина была настоящим хитом у торговца картинами Видеманна в его магазинчике с внешней стороны Йоханнесштрассе в Хемнице. Всегда в наличие, в трех размерах и пяти различных обрамлениях.

Не следует просто так сидеть здесь и пялиться с умным видом в стену передо мной, но надо завалиться на шконку и попробовать покемарить. То, что я опять развалился на своей койке, оказывается грубой ошибкой: Тот мизер выпитого кофе, кажется, не пошел мне на пользу. В моей душе кипит теперь, как в адской кухне. К тому же, еще и тошнота добавилась. Должен опять прыгать вниз, хочу я того или нет, и разыскивать свободную парашу: Пора — high time. Со скоростью черепахи, с бесконечной осторожностью и готовностью немедленно отпрянуть и отступить, снова улечься на спину, чтобы сдержать рвущуюся рвоту и готовый взорваться сфинктер, спускаюсь вниз. Одной ногой становлюсь на стол, выдерживаю паузу, избегая

порывистых движений, двигаюсь дальше — это уже прогресс! Концентрация — это все! Напрягая правильные мышцы, зажать позывы и в то же время оставить свободными движения ног.

Когда нахожусь уже в середине своего причудливого гимнастического упражнения, слышу: «Подготовиться к движению под РДП!» От радостного испуга у меня волосы встают дыбом. Но затем я сосредотачиваюсь, и говорю себе: Это займет всего несколько минут. Выдержишь. Сверху поступит свежий воздух! И будет грандиозное опорожнение этого железного брюха! И во имя Господа, улетят прочь все эти стуки и трески, шипение и вонь, как от чумы! А я заполню до краев парашу своим дерьмом! Хочу также покончить и с рвотой. Агония

— Туман, — говорит командир после первого просмотра в перископ. Погода, кажется, приходит к нам на помощь: Туман — это хорошо. Самолеты, конечно, не смогут разглядеть в тумане пенистый след от РДП, и дизельные выхлопы.

А не могли бы мы при таком густом тумане немного появиться над водой и двигаться поверху? Нас же никто не увидит. Но запеленговать могут! Интересно: Могут ли Томми бомбить размытые туманом объекты? Так они, в конце концов, могут подвергнуть опасности и собственные корабли. Должно быть, они здесь так и кишат… А если рвануть вверх и прямо через Томми, как в Гибралтарском проливе? Старик бы так, вероятно, и поступил. Но этот командир? Он, судя по всему, не хочет всплывать. В офицерской кают-компании уже разблокировали управление шахтой РДП. Теперь отчетливо слышны глухие удары: Шахта РДП ударила по башне. Инжмех докладывает командиру:

— Шахта РДП установлена.