Кречет 3

Я посмотрел на Барона. Удивительно, но в его глазах не было ненависти. Мне даже показалось, что он смотрел на нас с некоторым уважением. Хотя, может показалось…

Жнецы стали расходиться. Нас выпустили из клетки под дулами автоматов и связали за спиной руки.

— Вы отличные бойцы, — Барон подошел «поздравить» нас с победой. — Жаль, что мы на разных сторонах баррикады. Такие люди мне бы пригодились.

— У тебя и так головорезов хватает, — скривился я. — Зачем тебе еще двое калек? Безрукий и безногий…

— Настоящий боец — воин в душе, — философски заметил толстяк. — У меня таких нет. Был один, да пропал с отрядом в Темногорске. И заменить теперь Кастета мне не кем.

— Ты нам работу предлагаешь? — я ехидно прищурился.

— Врагам я работу никогда не предлагаю, — улыбнулся Барон. — Но вы мне еще послужите… Для следующих игр мне надо поймать бегунов. Будете с ними биться. Как вам такая идея? Если вы Голиафа завалили, то с бегунами, думаю, справитесь… А если нет, то, значит я в вас ошибся…

— Справимся, — плюнул я на бетонный пол прямо под ноги толстяку. — А потом тобой займемся…

От моего ледяного голоса Барон на секунду стушевался и поежился, но мигом взял себя в руки. Натянул улыбку на лоснящейся одноглазой морде и надменно проговорил:

— В камеру их! Слишком много болтают!

* * *

Старая деревянная лодка мерно покачивалась от взмахов весел. Неповоротливая посудина напоминала беременную корову, неспешно прогуливающуюся по глади луга. Только вместо луга зеркало воды.

Я греб не спеша, помогая лодке держать курс в направлении Верхнего Уральска. Течения почти не было, и чтобы совсем не остановиться, приходилось налегать на весла.

Зиновьев дремал, прикорнув на деревянной лавке и зарывшись носом в отворот пиджака. Аким из подручных средств (какой-то нитки и проволоки) соорудил снасть и пытался удить рыбу.

— Надо было сеть прихватить, — сказал я, глядя на его бесплодные попытки поймать рыбеху.

— Так я прихватил, — старовер похлопал по брезентовому мешку под лавкой. — Самую не дырявую выбрал. Много их у Филиппа было. Но нам одной за глаза. На ночь поставим, сейчас толку не будет сетку бросать. Жарко. Рыба на глубину ушла. А со снастью я так, балуюсь. Что б не скучно было… Путь-то неблизкий.

— Хорошо на воде, — я оглядел живописные заводи, вдоль берегов заросшие лесом. — Спокойно… Только расслабляться нельзя. Мы здесь, как на ладони. Надеюсь, апостолы с ружьями не шастают по берегам. Не хотелось бы схлопотать шальную пулю.

— Не должно их здесь быть, — успокоил Аким. — Места глухие, непроходимые. Только по реке пройти можно. Нечего им тут делать.

Впереди русло реки разделилось на двое. До развилки уже оставалось метров сто, а я все не мог решить, куда направить лодку. Спросил об этом Акима.

Тот задумчиво почесал бороду:

— Правее держись, так вроде ближе к городу будем.

— Точно? — переспросил я.

— А бес его знает, — махнул рукой старовер. — Ну кажется, что да…

Я ушел в правое русло. Оно оказалось более узким, но не менее полноводным. Береговые валуны стиснули русло по бокам, вода пытаясь прорваться в узкий проход, увеличила скорость. Течение понесло лодку. Я уже не греб, а просто держал ее ровно, и отгребал от берега, когда волны норовили прибить судно к суше.

Набежавшая тучка закрыла собой полуденное солнце. Подул холодный ветер, и Зиновьев проснулся… Он пугливо огляделся и пробормотал:

— Куда это нас занесло? А здесь точно безопасно плыть?

— Безопасно плавать только в ванне, — улыбнулся я. — И то, если фена рядом нет. Держитесь, док. Течение усиливается.

— Кречет, давайте причалим к берегу, — взмолился Зиновьев. — Я не умею плавать. Прошу…

— Поздно, профессор, — я кивнул на побережье (вместо пологих спусков по бокам русла выросли каменистые кручи). — Причалить сейчас не получится. Будем прорываться, как на «Титанике».

— Но «Титаник» утонул…

— Но здесь же нет айсбергов, так что пройдем!

Лодку закрутило. Киля ей конечно, ох как не хватает. Плоскондонка плохо держала курс. Я налег на весла, пытаясь выправить судно, но впереди показалась отмель с огромной корягой посередине. Нас несло прямо на нее. Если врежемся, то течение опрокинет и потопит лодку, и тогда только вплавь. Зиновьева точно потеряем, а может и сами утонем. Кругом торчат камни, о которые легко разбиться.

Я, что есть силы молотил веслами по воде, но «беременная корова» на бурунах почти не слушалась. Гребаный ёрш! Ну давай же!

Профессор заерзал и спрятал очки в карман пиджака.

— Пересядьте на корму! — крикнул я Акиму и Зиновьеву. — Попробую нос задрать, может, устойчивей будет.

Те послушны прыгнули назад. Плоскодонка приподняла тупой нос над водой. Корма чуть заглубилась, и лодку теперь не вертело, как флюгер. Я поднажал. Коряга неумолимо приближалась. Вот до нее пять метров, четыре, три. Рывок… И в последний момент лодка ушла от столкновения и обогнула корягу. Почерневшая лесина злобно проскрипела напоследок.

— Фу-ух! — я вытер рукавом лоб. — Пронесло…

— Впереди будут еще подобные места? — придирчиво спросил Зиновьев.

— А что? — усмехнулся я. — Вы хотите сойти?