Крауч-Энд (сборник)

— Ну, неужели вы не понимаете? В том-то и заключается ирония судьбы! Если бы светило солнце, что и предсказывал барометр, полотно загородило бы тени. А нарисованные ножки, как известно, отбрасывать тени не способны. И Джори боялся, что если день будет солнечный, как и обещал барометр, отец непременно обратит внимание на отсутствие теней и заподозрит что-то неладное.

— И все же не понимаю, как удалось Джори незаметно от отца проскользнуть в комнату? — не унимался Лейстрейд.

— Знаете, меня это тоже несколько смущает, — признался Холмс. Добрый старина Холмс! Я сомневался, чтоб его что-либо смущало, но он сказал так, чтоб дать мне шанс проявить себя. — Ватсон?..

— Кажется, в гостиной, где собрались лорд Халл, его супруга и сыновья, есть дверь, сообщающаяся с музыкальной комнатой. Я не ошибся?

— Да, — кивнул Лейстред. — А в музыкальной комнате имеется, в свою очередь, дверь, открывающаяся в будуар леди Халл. Следующую по коридору комнату, если идти в глубину дома. Но из будуара, доктор Ватсон, только один выход — в холл. Если б в кабинет Халла вели две двери, я вряд ли бы помчался за Холмсом сломя голову.

В самом его тоне слышалось желание оправдаться.

— Да, Джори вышел обратно в холл, — сказал я. — Но отец его не видел.

— Быть того не может!

— Сейчас продемонстрирую, — сказал я и подошел к письменному столу. Возле него все еще стояла трость лорда Халла. Я взял ее в руки и обернулся к ним. — В ту же секунду, как только лорд Халл вышел из гостиной, Джори бросился бежать.

Лейстрейд вопросительно взглянул на Холмса. Холмс ответил инспектору холодным ироничным взглядом. Обмен этими взглядами ничего не говорил мне в тот момент, однако я почувствовал, что объяснения мои не слишком убедительны. Я и сам не совсем еще понимал картину случившегося. Лишь догадывался в общих чертах, основываясь на чистой интуиции.

— Он выбежал из гостиной в музыкальную комнату, пересек ее, вошел в будуар леди Халл. Подошел к двери, открывающейся в коридор, и выглянул. Поскольку подагра терзала лорда до такой степени, что умудрилась даже перейти в гангрену, вряд ли он успел пройти за это время хотя бы четверть расстояния, да и то по самым моим оптимистичным расчетам. Теперь прошу вас засечь время, инспектор Лейстрейд, и я постараюсь показать, какую цену готов заплатить человек, чтоб до конца жизни вкусно есть и сладко пить. И если вы подвергните сомнению мои выводы, готов привести сюда дюжину страдающих подагрой, и они продемонстрируют, какие осложнения и симптомы вызывает эта болезнь. Итак, смотрите внимательно и засекайте время!..

И я медленно заковылял по комнате по направлению к ним, вцепившись обеими руками в набалдашник трости. Я высоко поднимал одну ногу, ставил ее, делал паузу, затем подтаскивал вторую. И не поднимал при этом глаз. Смотрел лишь на пол и следил за движениями трости.

— Да, — тихо заметил Холмс. — Наш доктор абсолютно прав, инспектор Лейстрейд. Подагра, безусловно, сказывается, человек боится потерять равновесие. Ну и к тому же если он страдал этим заболеванием достаточно долго, то у него наверняка должна выработаться привычка смотреть при ходьбе себе под ноги.

— И Джори, перебегавший из комнаты в комнату, это учел, — подхватил я. — И в результате все, что произошло здесь сегодня утром, объясняется чертовски просто. Итак, Джори добрался до будуара и выглянул в коридор. Увидел, что отец изучает свои ноги и кончик трости — ну, как обычно, — и понял, что планам его ничто не помеха. Вышел из будуара — прямо под носом у своего отца — и прошмыгнул в кабинет. Дверь в который, как любезно сообщил нам Лейстрейд, была не заперта. Да и так ли уж сильно он рисковал? Ведь пробыл он в холле не более трех секунд, а может, даже и того меньше. — Я сделал паузу. — Кажется, пол там мраморный? Тогда он, должно быть, скинул башмаки.

— На нем были домашние тапочки, — странно спокойным тоном произнес Лейстрейд и снова встретился глазами с Холмсом.

— Ага, понимаю, — кивнул я. — Итак, наш Джори оказался в кабинете гораздо раньше отца и успел укрыться за своими декорациями. Затем приготовил кинжал и стал ждать. Вот отец дошел до конца коридора. Джори слышал, как окликнул его Стэнли, слышал, как отец ответил на его вопрос, что он в полном порядке. Затем лорд Халл вошел в свой кабинет в последний раз… закрыл за собой дверь и запер ее.

Оба они смотрели на меня страшно внимательно и напряженно, и только тут я понял, какую божественную власть, должно быть, имел Холмс над людьми в моменты, подобные этому. Когда объяснял им, недоумевающим и несведущим, как и что именно произошло. Как ни странно, но мне не слишком понравилось это ощущение. И я понял, что вряд ли захочу испытать его снова. Уверен, это чувство, испытываемое многократно, способно разрушить души большинства людей — людей, душа которых не была наделена «стальным стрежнем», в отличие от моего друга Шерлока Холмса.