Краски

И последний вопрос, который меня волнует, почему я чувствовал себя настолько плохо. Меня бросало то в жар, то в холод. Я на собственном опыте в клинике убедился, что это первые симптомы ломки. Последний раз я закидывался спидами задолго до всей этой истории. С ними имеет дело Сиджи, но и он всего лишь торгует, он не… Сиджи. Стоп.

Я остановился на красном сигнале светофора. Человечек за стеклом, похожий на распятого Иисуса, горел красным. Вокруг меня туда-сюда ходили люди. Я оказался в круговороте жизни. Оказался ровно на том месте, где когда-то познакомился с Сиджи. Именно здесь он подобрал меня и отвёл к себе домой. Именно здесь всё и началось.

Слово «Сиджи» в тетрадном листе в моей голове задёргалось, разрываясь между «хорошо» и «плохо». Пазл начал складываться. Красный сигнал светофора превратился в плавящееся огненное пятно, которое стекало по столбу и медленно подплывало ко мне. Все цвета, которые были в поле моего зрения, зарябили, люди превращались в цветные силуэты.

Ну вот опять. Нет. Только не это.

Я почувствовал, как меня взяли под руку и увели от любопытных глаз.

– Пойдём, парень, – сказал уже знакомый голос, – у нас много неразрешенных вопросов.

Через минуту мы оказались в глухом переулке. Между зданиями был небольшой проход, с одной стороны которого был тупик, а другая сторона выходила на шумную дорогу. Сиджи прижал меня к стенке возле мусорного бака, схватив за воротник.

– Вот мы и встретились, – ехидно улыбнувшись, сказал он.

Его волосы свисали грязными патлами, под глазами виднелись синяки, а во рту дымилась сигарета. Одет он был всё в ту же расстегнутую рубашку, футболку под ней и порванные джинсы.

– Сиджи?! – выпученными глазами смотрел на него я. – Отпусти меня! Какого хрена ты делаешь?

– Это ты какого хрена делаешь?! Как скоро ты собирался мне сказать, что сбежал из клиники?!

– Д-да я искал тебя, но тебя нигде не было, – заикающимся голосом оправдывался я.

– Правильно, блядь! – выкрикнул он мне в лицо. – Потому что сначала ты глушил сознание таблетками в психушке, а потом построил счастливую семью с этими бабами. Я видел вас троих возле своего дома, – Сиджи выплюнул сигарету. – А теперь посмотри мне в глаза и скажи, где же я пропадал всё это время?!

Я не понимал, о чём он. Таблетки, семья. К чему он клонит? Он просто ненормален. Не-нор-ма-лен. Сомнений в том, кто убил бродягу у меня не оставалось. Ответ на главный вопрос, из-за которого, собственно, я и покинул психбольницу, нашёлся сам по себе. Теперь оставалось только избавиться от слетевшего с катушек Сиджи.

– Сид, – тихим и испуганным голосом сказал я, – отпусти, и мы спокойно поговорим.

Он выдохнул и отпустил меня. Я, еле дыша, смотрел на своего бывшего друга, который ходил туда-сюда, словно раздумывая, что со мной сделать. Со стороны улицы не прекращался шум машин. А ещё здесь ужасно воняло. Стены постепенно становились оранжевыми, но я изо всех сил сдерживал приступ, стараясь не окунуться в разноцветное ничто снова. Сейчас я мог получить ответы на все волнующие меня вопросы. Сейчас решалась моя дальнейшая судьба.

– Это же ты убил тогда бомжа в переулке, – выпалил я, – верно?

– Что? – Сиджи рассмеялся. – Конечно я, а ты сомневался? Разве у такой тряпки, как ты, хватит на это смелости?! А ещё я виноват в крушении небоскрёбов одиннадцатого сентября, в терактах в Париже и во всех мировых проблемах. Если бы каждый раз такие как ты сваливали бы всю вину на таких как я, совесть бы половины населения земли осталась чиста.

– О чём ты говоришь? Слова Сиджи доносились до меня гулким эхом, я как мог концентрировался, чтобы разобрать, что он говорит.

Сиджи пнул мусорный бак, раздался резкий металлический звук.

– О том, что ты болен, придурок, – Сиджи подошёл ко мне вплотную, – и все свои проблемы сваливаешь на воображаемого друга, – он пощёлкал пальцами у меня перед лицом, – понимаешь меня?

Приступ усиливался с каждой секундой. Я сосредоточился на Сиде. На его уверенном гневном взгляде. Пусть весь мир тонет в красках. Главное сейчас – он. И то, что так долго хранилось у меня в голове.

– Когда жизнь твоя находится в дерьме, ты зовёшь меня. Сначала это был алкоголь по вечерам, когда ты глушил собственное одиночество, потом этот ссаный бомж, на котором ты выместил всю агрессию, теперь вот наркотики, – он расхаживал по разноцветной луже и посмотрел мне в глаза, – как думаешь, почему тебя ломает? Расскажи, где ты был сегодня ночью?

Тот же вопрос я задавал себе с самого утра.

– Я не помню, – честно признался я.

Голова разрывалась от боли.