Краски

На несколько секунд все трое замолчали.

– Она… сбежала из дома, – послышался голос из коридора.

Обермейстеры оглянулись и увидели Розмари, которая стояла в дверях, боясь присоединиться к разговору.

– Твою мать, Розмари! Я что тебе…

– Герр Хоффман!

Тот, опешив от того, что в собственном доме его затыкают, посмотрел изумлённо на обермейстеров.

– Фрау Хоффман, как давно ваша дочь сбежала из дома?

– Три дня назад.

– И почему вы не подали заявление в полицию?

– Да никуда она не денется! – вмешался в разговор Итан. – Побегает и придёт.

Терпение Вилли закончилось.

– Вам не кажется странным, что ваша дочь сбегает из дома вместе со своей крысой, за три грёбаных дня устраивается официанткой в бар, где вечером за неё заступается психопат, который сбежал из клиники и подозревается в убийстве?! И вместо того, чтобы поднять жопу с дивана и хоть что-то сделать, вы напиваетесь в этом самом баре и угрожаете собственной жене. Если изуродованный труп Рут найдут завтра где-нибудь в переулке, виноватым в первую очередь окажетесь вы!

Вилли выдохнул и, словно только сейчас осознав, что он сказал, испуганно посмотрел на родителей девочки. Мать Розмари закрыла лицо руками и убежала в комнату, а Итан поднялся с кресла и подошёл к копам.

– Вон из моего дома!

– Вилли, что это сейчас было? – спросил Хейк, когда они шли к машине.

– Эта семейка действует мне на нервы, – ответил Вилли. Ему не хотелось лишний раз говорить о родной семье.

О своих родителях, которые каждый день точно так же орали друг на друга, а ему приходилось запираться в комнате. Но даже это не спасало от криков, которые, казалось, раздавались отовсюду.

– То есть сбежавшая девочка теперь как-то связана с нашим психом? – Хейк посмотрел на него задумчивым взглядом.

– И эта девочка теперь либо в опасности, либо заодно с ним. И я даже не знаю, что хуже.

8 СЛОМАННОЕ СОЗНАНИЕ

Я открыл глаза и увидел белый потолок. Взгляд затуманивался, голова трещала. Вокруг стояла оглушительная тишина. На мгновенье ужаснулся от того, что я снова проснулся в клинике, и всё, что происходило до этого – лишь бред, галлюцинация. Нет ни Рут, ни Лейлы, ни свободы. Но я опустил взгляд и увидел кухню и свою старую гостиную. Обнаружил себя сидящим на полу возле входной двери. С трудом поднялся на ноги и схватился за голову. Сквозь шум в ушах до меня донёсся милый детский голос.

– Йохан? Всё в порядке? – я увидел перед собой перепуганную Рут.

– Да, – соврал я, в два шага оказался у раковины и налил в кружку холодной воды. – Всё нормально.

Я залпом выпил воду и поставил кружку обратно.

– Где ты был?

Я понял, что стою в грязной рубашке, джинсах и ботинках. Последнее, что помню – как вчера вместе с Лейлой ложился спать.

– Я… я не знаю. Где Лейла? – спросил я, уходя от темы.

– Ушла, – тихо ответила Рут, поглаживая Кубика. – Она искала тебя ночью.

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

– Всё нормально, – успокоил себя я, – я со всем разберусь.

И с этими словами рванул в ванную. Голова разрывалась, ноги были ватные, я чувствовал сильную усталость. Нужно разобраться с тем, что происходит. Нужно время подумать.

Наспех вытершись полотенцем, я вбежал на кухню и налил ещё воды. Не стоит впутывать в это Лейлу или Рут, у них возникнет много вопросов. Вопросов, на которые я и сам ещё не знаю ответов.

– Я скоро приду, – бросил я Рут.

– Но тебе нельзя выходить на улицу, – запротестовала она, встав с дивана.

– Мне нужно подумать, я ненадолго. Если вернётся Сиджи, сваливай всё на меня, – сказал я и захлопнул дверь.

Утренний Нойкёльн великолепен. Город только просыпается, под первыми каплями дождя словно грибы вырастают люди, спешащие на работу. Небо, казалось, было готово разразиться грозой и смыть всю грязь с этих металлических улиц. Я не знал, куда иду, мне хотелось просто найти спокойное место, где можно подумать о том, что происходит в моей жизни в последнее время. Расставить всё по полочкам, расписать по пунктам. Выделить странные события, подумать, что делать с последствиями своих действий.

Разобраться, что хорошо, а что плохо.

Авария, приступы, Сиджи, бродяга.

Лейла, психушка, побег, Рут.

Что из этого можно отнести к хорошему? К тому, что помогает жить?

Лейла и Рут явно отправляются в левую колонку. Сказал бы, что приступы тоже помогают. Помогают прятаться от окружающего мира за пеленой красок. Но если подумать, то всё самоё ужасное происходит именно во время приступов.

Авария, с которой всё началось, убийство бомжа и побег из психушки отправляются в правую колонку. Остаётся Сиджи. Последнее звено в этой цепи. Где он? Почему не навещал меня в клинике? Почему второй день его нет дома? Сиджи мог бы ответить на много вопросов в моей жизни, но делать этого не торопился. Без него я не справился бы с приступами, не нашёл жильё, но в то же время не был бы замешан в убийстве, не оказался в клинике и не находился сейчас в розыске. Сиджи остаётся между двумя колонками, между «хорошо» и «плохо». Он – связующее звено.