Кракен

– Предполагаю, – ответил Билли, – что Пол категорически возражал бы против внесения предложения, будто его заключение или смерть – самые лучшие варианты. Спорю, он бы категорически поддержал тех, кто склоняется к чему угодно другому.

– Да вы выслушаете наконец? – сказал Фитч. – Пол знает, где мы.

– О чем ты? – спросил Билли. Обвел рукой трейлер: – Я сам не знаю, где мы, а ведь я здесь.

– Он знает, как мы перемещаемся; он видел транспорт. Если Тату снова возьмет над ним верх – и у него уже получалось, – тогда он соберет свои силы и войска, и у нас начнутся серьезные проблемы. Надо исходить из того, что наша позиция скомпрометирована.

Казалось, что темно так долго, словно после ночи сразу началась ночь, перескочив через день. Пол был не против. Ему это нравилось. Он лавировал вокруг звуков, глубоко дышал и шел на лондонскую тишину. Он был в панике, в восторге. Впервые за много лет он жил без няньки и угрозы, сам решал, куда идет.

Так куда он шел? Он долго бежал. Он узнал, что в эту ночь бежали многие. Замечал их на перекрестках, на развязках – спасавшихся от катастроф, дышавших им в затылок.

Несмотря на годы попыток отстраниться от того, что приказывали и совершали чернила на спине (воспоминания об убийствах позади, близкие крики тех, чью смерть он не видел), Пол нахватался криминальных идей. Как иначе? Он знал, что большинство беглецов ловят потому, что они недооценили, как далеко должны уйти, и рано замедлялись, так что просто продолжал бежать.

Рука сжимала чернильницу. Он чувствовал, как жидкость кусает большой палец, когда плещется. Она была слишком слаба для чего-то еще. Он знал, что его будут искать не только лондонманты, но и старые сотрудники Тату, скучающие по боссу. Он знал, что его найдут.

Охотиться будут Госс и Сабби. Если их купишь – то купишь. Им неймется вернуться на службу набитому дураку на его спине.

В этот раз Пола покалечат. Он знал, что его ослепят, заточат без конечностей, заставят глотать витаминозную кашу без языка, который ему тоже не дозволят.

Наконец-таки он замедлился. Он не чувствовал усталости. Осторожно огляделся.

– Что, бесишься? – прошептал он так, чтобы слышала только его кожа. – От незнания, что происходит – слепой и немой? – Наверняка чувствуешь, что я бегу.

Он услышал звон стекла. Почувствовал фишечные взрывы, которые в новостях, скорее всего, нервно представят «коктейлями Молотова». Пол перескочил через железную ограду на замусоренный угол между улицами – озелененный недосмотр, слишком маленький, чтобы считаться сквером. Съежившимся беглым зверьком вдали от глаз домов он залег в кустарниках и стал думать.

Тату не подавал голос. Наконец Пол встал. Тату не двигался. Пол поставил перед собой маленькую чернильницу. Уставился на нее так, словно попытает удачи с врагом его кожи-мучителя, словно будет сотрудничать с Гризаментом. Наблюдал, как за ним наблюдают чернила.

Прошептал им.

– Спасибо за предложение, – сказал он. – Спасибо. За… ну знаешь. Предупреждение. И обещание позаботиться. Спасибо. Ты думаешь, мне хочется, чтобы теперь мной рулил ты?

Встал. Расстегнул ширинку и размашисто нассал в емкость, растворяя и разбрызгивая крошечную сущность пепельного короля Лондона, буквально смешав с мочой и грязью.

– Иди в жопу, – прошептал он. – Тоже иди в жопу. Иди в жопу точно так же, как он.

Когда он закончил, в бутыльке осталась только моча. Он достал бумагу, на которой рука Билли позволила Гризаменту писать себя. Любезный ветер раздвинул последнюю упрямую листву, чтобы уличный фонарь светил прямо на бумагу. Пол просмотрел все страницы. Складывал сведения о Билли из обрывков в его сумке. Лоскутный детектив. Он размышлял.

На одной странице он задержался. Сел спиной к ограде, читал и перечитывал много раз. Сложил, приложил ко лбу, думал и думал.

Наконец, снова топча улицы своими поношенными «Конверсами», нашел телефонную будку. Пробрался через дебри фирм, переводящих оплату на абонента и забирающих свою долю – даже в эту ночь, – пока не дозвонился до номера на бумаге. Голосовая почта.

– У меня листовка, которую вы распространяли, – сказал он. Прочистил горло. – Это Мардж? У меня ваша листовка. Я знаю, где Билли. Хотите встретиться? Я знаю, сегодня на улице странно, но либо сейчас, либо уже никогда. Я жду здесь. Вот номер. Позвоните, когда получите сообщение. – Он назвал номер. – Я хочу, чтобы вы меня забрали, и хочу, чтобы вы приехали немедленно. Я расскажу всё.

Наконец – хотя и нерешительно – Тату вздрогнул. Движение это – случайно или нет – совпало с ужасной дрожью истории. Ее ощутили все. Нагрев, тление и исчезновение. История обгорала.

– Почувствовали? – спросил Фитч.

Если Пол сдастся тому, что носит, и Тату перегруппируется и вернется за ними, им конец. Лондонманты были единодушны. А возможно, Пол даже пойдет на сотрудничество с Гризаментом – жалкими каплями в его руках, вернет их остальному жидкому преступнику, в таком случае им тоже не жить.

– Можете себе представить их дуэт? – спросил Билли.