Край неба

– Сей момент весточку отнесу, – заверила меня девчушка. – Но и ты уж, если мне чего понадобится, губы не криви.

– Ну, не совсем же я сволочь. И еще – вот, держи. Это тебе.

Я еще днем заглянул в книжный магазин рядом с метро, в котором чего только не продавали, и прикупил там спиннер, розовый, да еще и в белый горошек. Ну да, китч жуткий, но Мара – она же девочка, хоть и нежить. А девочки вот такое как раз и любят.

– Благодарствую, – гостья улыбнулась, забирая подарок. – Красивый!

– А то! – поддакнул я. – Специально такой выбрал!

После ухода Мары я еще помыкался минут тридцать по квартире, а после лег спать, рассудив, что если Морана мое прошение надумает удовлетворить, то всяко к себе выдернет. А если нет – чего зря ждать? Все равно никакого сигнала она мне не подаст. Да и спать мне здорово хотелось.

И правильно сделал, потому что вместо того, чтобы отключиться от реальности и видеть сны, я оказался в уже неплохо знакомом мне месте, с его серыми туманами, черной водой реки Смородины и вечно недовольной богиней.

– Ты хотел говорить со мной, ведьмак? – осведомилась у меня Морана, восседавшая на пне-троне. – Молви.

– Мое почтение, – улыбнулся я. – Все так, хотел. Но не столько говорить, сколько доложить о том, что ваша просьба выполнена.

– Какая? – изогнула «домиком» соболиную бровь Морана.

– Так про ворожей. – Я потыкал большим пальцем правой руки себе за спину. – При нашей последней встрече вы пожелали, чтобы я пошел им навстречу и согласился выполнить их просьбу. Сказано – сделано, я им не отказал. Причем только благодаря вам, если бы речь шла только о моих личных предпочтениях, шиш бы я так поступил. Но раз вы за них слово замолвили…

Я развел руки в стороны, давая понять богине, насколько ее воля для меня важна.

– Юлишь, ведьмак, – проницательно заметила Морана, – ой юлишь. До того иголки топорщил да фырчал, что еж лесной, а теперь ровно как уж скользишь по словам.

– Вовсе нет, – с достоинством возразил я. – И не топорщил, и не скользю. Скольжу… Неважно. То, что я не слуга и сейчас подтвержу, но на уважении, испытываемом мной по отношению к вам, это никак не сказывается.

– А выполнять обещание когда собираешься?

– Так при оказии. Как на том берегу окажусь, так и полью деревце. Правда, понятия не имею, когда это точно случится, но как только – так сразу.

– Хочешь, я прямо сейчас тебя туда отправлю? – ласково улыбнулась Морана и достала из широкого рукава своего богато изукрашенного платья белоснежный платок. – Сил у меня немного, но на это их достанет.

А ведь она не шутит, по глазам видно. Сейчас как махнет платком, как закинет меня в серое марево, из которого я, даже если захочу, выбраться не смогу.

– Не хочу, – отказался я, стараясь не показать, что ее слова меня порядком встревожили. – Нет у меня на то ни времени, ни желания. Сейчас нет.

– Как же данное слово? Олег, тот, которому служили твои пращуры, не раз говаривал о том, что слово воина его ближней дружины нерушимо. Упоминал и о том, что ближник его, нарушивший данную им клятву, повинен в том, что весь род опозорил, и смерть станет самой малой карой за содеянное.

– Правильные слова, все так и есть, – кивнул я. – Да и не собираюсь я ничего нарушать. Говорю же – мы сошлись на том, что я берегинину могилку полью тогда, когда у меня возможность такая случится. Буду я на той стороне по каким-то делам, окажусь с холмом, под которым Ладимира лежит, рядом, вот тогда обещание и выполню. Про целенаправленно речь не шла.

– Ловок, – рассмеялась Морана. – Речи плетешь, что паук паутину, не хочешь, а запутаешься. Вы все теперь такие?

– Какие?

– Отговорки. В былые времена, когда я еще бывала в Прави, люди предпочитали судьбу пытать, а не искать причины, которые позволят им от дела бежать.

– Ну, так-то да… Но я еще ничего, иногда что-то делаю. Вот если бы на моем месте адвокат какой оказался или блогер-миллионник, вы бы поняли, что такое речи ни о чем плести.

– Слова твои – что туман, – палец богини указал на противоположный берег реки, – вроде и ясны, а ничего в них не разберешь. Растеряли вы лад, растеряли судьбу свою. Вот пращур твой, перстень которого ты теперь носишь, куда как проще был.

Я глянул на украшение, подаренное мне Карпычем, и удивленно присвистнул. Камень в навершии перстня сиял мягким красным цветом и даже маленько пульсировал.

– Чует, – пояснила мне Морана.

– Кого?

– Всех. И хозяина бывшего, и князя Вещего, и того, кто его создал. Они же все там, бродят средь полей с тех пор, как Ирий сгинул. – И богиня небрежно мотнула головой, вновь имея в виду другой берег Смородины. – Но это хорошо, что ты память пращуров чтишь, хорошо. Да и польза с него может случиться. Глядишь, работа Путяты тебе жизнь спасет тогда, когда ты там, в тумане, окажешься.

– А Путята кто?

– Коваль князя Олега, – пояснила богиня. – Только он его ближникам мечи да кольчуги, обручья да щиты делал. И перстень этот его работа. Странно только, что он у вас остался, когда витязь сюда ушел. Ему след тут в одном из курганов лежать, вместе с оружием, броней да костьми верного коня.