Край навылет

Сингхи живут на десятом этаже, лифты либо заняты, либо сломаны от перегруза, и Максин, слыхавшей о пользе фитнеса, подняться по лестнице норм. Хмурая старая достопримечательность сегодня вечером определенно зажигает. Лестничные клетки и коридоры кишат всевозможными мелкокалиберными Статуями Свободы, Дядями Сэмами, пожарниками, копами и солдатами в обмундировании, не говоря уже о Шреках, Строителях Бобах, ГубкоБобах, Патриках и Сэнди-Белочках, Королевах Амидалах, персонажах Хэрри Поттера в очках для квиддича, гриффиндорских мантиях и ведьминых шляпах. Двери квартир открыты настежь, а изнутри слышатся звуковые дорожки в ассортименте, включая «Не стану делать этого без фески» «Стального Дэна». Население, по обычаю, все вывалило наружу, истратив тысячи на спецэффекты домов с привидениями, черный свет и генераторы тумана, аренный звук, аниматронных зомби, равно как и живых актеров, работающих за оскорбительно меньшие суммы, чем диктуют тарифные сетки, ассорти угощений от «Дина и ДеЛуки» и «Забара», а также мешки подарков с дорогостоящими цифровыми цацками, шарфиками «Эрме» и бесплатными билетами на самолет в такие места, как Таити и Гштад.

Наверху, в резиденции Сингхов, Прабхнур и Амрита одеты Биллом Клинтоном и Моникой Левински. Резиновые маски и все дела. Прабхнур раздает сигары. Амрита, в синем, конечно, платье, держит мертвый микрофон от караоке, мило мурлыча «Я выбрал свой путь»[120]. Похоже, они совершенно приятные люди. Все пьяны, главным образом – от водки, судя по скопившейся вокруг и за баром таре, хотя обслуга, наряженная Боевыми Дроидами, также ходит с подносами шампанского, плюс канапе с филе-миньонами и сэндвичами с омарами. Вырва, наряженная, как Бобовый Бэбик Пикачу, подступает к Максин с восторгами:

– Что за чудесный костюм! Ты выглядишь в точности как большая взрослая дама!

– Как детвора пока справляется?

– Неплохо, может, придется вызывать «Сам-вози». С ними Дастин ходит, все двери обзванивают. Ничего так себе Хеллоуин, а?

– Ну. Не понимаю, с чего бы вдруг во мне вся эта классовая враждебность.

– Тут? по сравнению с Переулком пару лет назад? со средней стартапной вечеринкой? это сноска, дорогая моя. Комментарий.

– Ты слишком долго прожила в Нью-Йорке, Вырва, уже говоришь как мой отец.

– У Дастина есть его мобильник, хочешь, позвоню, и…

– Тут «Дезэрет», другая планета, тариф в роуминге тут может быть такой, что никому не по карману, я просто поброжу по окрестности, спасибо.

Прочь в это здание с давно просроченным экзорцизмом, которое она никогда не считала даже смутно симпатичным. Улицеобразные коридоры, где сто лет назад тележки, запряженные пони, поднимаемые сюда массивными гидравлическими лифтами, доставляли прямо к порогам жильцов фляги молока, бушели цветов, ящики шампанского, сегодня, как обнаруживает Максин, уставлены досконально воссозданными макетами Лагеря «Хрустальное озеро», гробниц мумий, ар-декошной лаборатории Франкенштейна, сплошь черно-белой. Жильцовое гостеприимство, надо признать, идет навстречу. Немного погодя, даже не вздев бровь, она ловит себя на том, что шлепает мешки с хеллоуинской добычей такой тяжести, что ребенку и не поднять.

По мере продвижения вечера, то же делает и медиана возрастного состава толпы, явившейся без предварительной записи, с гораздо бо́льшим упором на глазной макияж, блестки, колготы-сеточки, топоры в черепах, фейковую кровь. Кто-то неизбежно будет замаскаражен Усамой бин Ладеном, и фактически их здесь две штуки, в коих Максин ранее желаемого узнает Мишу и Гришу.

– Хотели прийти как Всемирный торговый центр, – поясняет Миша, – но решили, что УБЛ будет еще оскорбительней.

– Так, а почему вы не в Деревне где-нибудь, где телевизионщики снимают?

Они обмениваются взглядом Ей-можно-доверять?

– Есть причина, – догадывается она, – частная, а не публичная.

– Это ж, блять, Хеллоуин, пральна? – грит Гриша.

– Отдать дань нужно, – объясняет Миша.

Кому? Здесь, в «Дезэрете», конечно, кому ж еще, как не Лестеру Трюхсу, сегодня ночью – реальному хеллоуинскому признаку, Лестеру – жертве заябоцкого Спецназа с неоконченными делами, обреченному скитаться по этим вековым коридорам, пока не подведут баланс, либо целую вечность, что б ни случилось раньше. Лестер был созданьем Силиконового Переулка, до софта костей переулочным, а в Переулке истории никогда так не коротки и уж тем более не милы, там не только медиагенная округа грез, недавно выцветших, но и все новейшее в традиции Нью-Йоркских Переулков, Коих Фактически Лучше Всего Избегать, тени полнятся умственно неустойчивыми голосами, отголосками от каменной кладки, криками городского разора, металлическим лязгом, менее невинным, нежели древние крышки мусорных баков на ветру.

– А вы, ребята, дружили с Лестером? Дела делали? – Или, перефразируя, какая дольняя связь… если только в этом не суть, и связь любая, только не дольняя. Это, блять, Хеллоуин.

– Лестер был наш брат-падонок, – Миша, слегка заливаясь румянцем, словно ему стыдно за то, как хромо это звучит, – друг мерзавцев-хакеров отовсюду.