Край глаза

— Ну пусть придет. Я пока с Плюшкой не разберусь…

Но Плюшки под потолком уже не было. В аквариуме — тоже. Эрик встал перед ним, надел очки на минуту, снял и с удовлетворением вздохнул:

— Скаляриев купили… целых пять штук. Ванька — чуть стекло не лижет.

У дома напротив нетерпеливо топтался Виталий. Он ковырял носком ботинка строительный мусор у гаража, который строился вот уже… целую вечность. Увидев приближающуюся компанию, он кивнул всем по очереди и посмотрел на Эрика сверху вниз.

— Слышь, юный натуралист. Не хочешь природную аномалию поизучать?

Виталий появился здесь всего несколько дней назад, померев в свои неполные двадцать два от передозировки. Он никак не мог согласиться со своими новыми обстоятельствами, только недавно перестал рвать и метать, а два дня назад решил: бродить, так бродить. Теперь он упорно шел по спирали, в центре которого находился его дом. Каждый новый круг был на несколько метров шире. Виталий заходил во все дома, во все квартиры и, по его словам, искал портал — выход в живой мир, чтобы вернуться туда навсегда. Его пытались убедить, что он ничего не найдет, но Виталий был таким же упрямым как Эрик. Теперь он сказал, что ему нужен напарник в исследовании того, что вполне может оказаться порталом.

— Ты же еще пацан. Пусть тут эти старперы сидят, если им так нравится. А мы с тобой к живым вернемся. Пошли прямо сейчас.

— Куда? — спросил заинтригованный Эрик.

— В областную больницу — всего через четыре остановки отсюда. Я там вчера во двор зашел, а там в одном окне что-то странное творится.

— Ну пошли.

И, не обращая внимания на протесты Ульяны и Дядьяши, Эрик и Виталя вышли на проезжую часть, двигаясь в сторону микрорайона. Они почти не разговаривали. Вернее, Виталя что-то все время говорил, а Эрик так задумался, что не услышал ни слова. Однако, было похоже, что молодой человек вовсе не нуждался в обмене предложениями.

Больница, которая состояла из двух больших корпусов, была окружена грушевой алеей, по которой кругами ездил в инвалидной коляске незнакомый старик.

— Я пытался его расспросить, — сказал Виталя Эрику, но он только головой трясет и молчит.

Увидев молодых людей, старик проворно развернулся и укатил в противоположном направлении с такой скоростью, что догонять его расхотелось обоим.

Во дворе, куда обычно заезжали машины скорой помощи, было темнее, чем на улице. Виталя поднял палец в сторону окна на третьем этаже где за закрытыми жалюзями вспыхивало и тут же гасло что-то зеленоватое, похожее на северное сияние.

— Вон… смотри. Это чё такое? А?

При этом его голос выдал неподдельный страх. Не удивительно, что он не хотел выяснять этот вопрос один. Тем не менее за Эриком внутрь здания, он хоть и неохотно, но всё-таки пошел. Эрик посчитал количество окон от угла до странного окна, и прикинул примерно, где искать нужную комнату. Воспользовавшись главным входом они взошли на третий этаж по широкой лестнице и медленно побрели по пустому коридору. Здесь они никого не встретили, но услышали странные звуки, похожие на скрип множества дверей. Они доносились из той части, в которую уходил поворот налево, а над двустворчатой дверью было написано — родильное отделение. Туда Виталя наотрез отказался заходить, и Эрик оставил его ждать под этой надписью. До нужной комнаты они еще успеют добраться.

Скрип становился громче с каждым шагом, и у Эрика по спине пробежала дрожь, когда он понял, что это писк младенца, и не одного. Он толкал двери, проходя через приемный покой, комнаты ожидания с фотографиями хорошеньких грудничков на стене, кабинеты гинекологов и палаты. Шум доносился из одной из палат. Эрик заглянул в приоткрытую дверь, и увидел пустую койку, а рядом — детскую больничную колыбель, где из вороха белых пеленок торчала и покачивалась синеватая ножка младенца. Эрик видел новорожденных и раньше. Он помнил день, когда принесли домой Глашу, но она была розовая, плотненькая и гораздо крупнее. Подойдя к колыбели, он увидел сморщенное страшное существо, мало похожее на упитанных детей на фотографиях в рамочках. Этот не плакал, а смотрел в потолок синей мутью вместо зрачков, и покачивал ногой. Он был размером не многим больше одной из кукол сестренки, той самой, которой на голову едва налез полосатый носок.

Тут, кроме плача, Эрик услышал другой звук. Он прошел дальше между койками, которых было шесть штук, и увидел на одной из них, у окна, женщину в банном халате с васильками. Она сидела к нему спиной и качала на руках сразу двух младенцев, которые скрипели дуэтом, как несмазанные калитки. Женщина качалась всем телом, тихо мычала колыбельную, иногда проговаривая: «Ай гугушеньки гу-гу…»

У женщины были сильно спутанные на затылке темные мокрые волосы, острые лопатки и усталый голос. Эрик оглянулся и увидел еще двоих младенцев в люльках, также молча разглядывающих свои кулачки и ту часть мира, которая была в поле их зрения.