Край бесконечности

Добравшись до внутренних доков, он увидел двух человек в красно-белой униформе астериусовских специалистов по безопасности, они разговаривали с этим сукиным сыном Хэлом Карпентером. Тот стоял прямо на пути к ответвлению туннеля, ведущего к снегоходу. Но на Раити по-прежнему был гермокостюм, да и шлем при себе. Он мог выйти через дополнительный шлюз, подобраться к снегоходу снизу и выскользнуть из поля зрения камер. А меж тем часы отсчитывали драгоценные секунды. Он повернул назад, надел шлем и спустился по лестнице. Но как только он откроет шлюз, Карпентер это заметит. Необходим какой-то отвлекающий маневр…

В наушниках раздался вой сирены. Пожарная сигнализация. Раити поморщился, убавил громкость и мысленно поблагодарил того, кто врубил эту штуку (наверняка случайно).

Оказавшись снаружи и добравшись до снегохода в два легких прыжка, он окинул взглядом запасные баллоны с водородом и кислородом для топливных баков. Со всей этой поклажей транспортное средство смотрелось неуклюже, но без запаса не проделать путь туда и обратно, к тому же лишняя масса улучшит сцепление со льдом. За снегоходом выстроилась цепочка из дюжины саней, раньше Раити таких длинных караванов не водил – саней шесть, не больше. Без дополнительной нагрузки гусеницы бы просто проскальзывали по льду, вместо того чтобы тащить поклажу.

Безумная затея, это уж точно. Но он проверял свои подсчеты десяток раз и даже сам себя сумел убедить, что груженый снегоход сможет тащить триста тонн, благодаря чему и выиграл этот заказ, все честь по чести.

В его распоряжении было восемьдесят пять часов – одни сутки на Европе, – чтобы либо заработать столько, что хватило бы на пять лет, либо влезть в дикие долги, причем, возможно, навсегда.

Раити забрался в кабину снегохода. Хлопок закрывающихся створок шлюза был как падение лезвия гильотины. Заработал двигатель, и три луча фар прорезали унылый ландшафт Европы. Он потрогал фотографию Джавинты, закрепленную под радиоприемником. У нее была нежная, застенчивая улыбка, а ямочки на щеках казались такими глубокими, что в них можно было утонуть.

– Пожелай мне удачи, – сказал он. А затем, нагнувшись к приемнику, произнес: – Снегоход 89-4А, контрольный лист заполнен, я отправляюсь на ССП.

Голос Карпентера прозвучал лениво и с растяжечкой:

– Разрешения не даю, 89-4А. Тебя тут дожидаются ребята из службы безопасности, хотят потолковать насчет аварии и твоего напарника.

– Я уже записал свои показания, – ответил Раити. – И отправил им по почте. По внутреннему регламенту «Астериуса», пункт 1732.а, если свидетель не находится в непосредственной близости, он имеет право предоставить показания, записанные на видео.

Пауза.

– Но ты-то находишься в непосредственной близости, Очоа. Я вижу тебя в окно.

Раити подавил желание вскинуть руку и показать Карпентеру непристойный жест.

– Смотри внутренний регламент «Астериуса», пункт 1732.а (3), там не разъясняется, что понимать под словом «непосредственный», – возразил он. – Так что пожелай нам удачи. 89-й отбывает.

У него был контракт с «Астериусом», но все, кроме груза, приходилось арендовать у своего собственного нанимателя, «Орбитала». Согласно контракту, по окончании операции права на видеозапись переходили к «Орбиталу». Эти ублюдки не хотели, чтобы он преуспел, но, если задуманное все же удастся, они охотно на этом наживутся. Раити включил синтез топлива на максимум, излишки образующейся воды превращались в пар и облаком клубились над снегоходом. Бесполезно, зато эффектно. В записи это походило на старинный паровоз, с пыхтением отходящий от станции. Хотел бы он такую же непыльную работенку, как у машиниста поезда; до чего же, на хрен, удобно – катишься миля за милей по маршруту, который уже кто-то за тебя проложил.

Он медленно включил движки. Слишком много газа – и гусеницы будут проскальзывать, слишком мало – и сани не сдвинутся с места. Секрет в том, чтобы заставить каждые сани двигаться до того, как соединяющие их стропы провиснут и перепутаются. Вскоре триста тонн груза уже следовали за снегоходом по направлению к Конемаре. Впрочем, груз давал о себе знать. Хотя производство топлива стояло на максимуме, Раити еле разогнался до пятидесяти километров в час.

И все же двигался вперед.

Ни напарника, ни подстраховки – никого, с кем можно было бы в ближайшие восемьдесят пять часов перекинуться словечком, но он двигался вперед, как и было задумано. Один – ноль в пользу Психанутого Самоанца.