Крадущие совесть

Чувствуете, о чем толкует Николай Васильевич, опытный журналист и писатель, прошедший большую жизненную школу (между прочим, начинал он трактористом на тех полях, где работают сейчас те люди, о которых он хочет написать)? Чтобы докопаться до сути, суметь показать ее, надо сначала добраться до души человеческой. Как это верно. И что бы там ни говорили сторонники, так сказать, чистой производственной темы в свое оправдание и утешение, если мы не покажем, не раскроем внутренних мотивов этих скрытых пружин совести, – самосознания, долга, чести, двигающих поступками человека, его делами, наше даже очень грамотное и «ученое» выступление не найдет должного отклика у людей и вполне может статься, окажется холостым выстрелом.

Утверждая все это, я, разумеется, далек от мысли, что журналисту совсем не обязательно знать, допустим, специфику производства, тонкости того или иного дела – словом, быть информированным и знающим по специальным вопросам. Нет. Знать надо. Обязательно. Это лучше всего помогает в работе, в сборе материала, в общении с людьми, занятыми конкретным трудом в конкретной отрасли. Рассчитывать, что человек при встрече с тобой раскроется со всех сторон, поведает и о душевном состоянии, и о делах производственных, рискованно, да и самонадеянно.

Помню, уже имея немалый опыт работы, и уверовав в свою способность расположить к себе героя и выведать у него все, что необходимо, поехал я по заданию редакции в Армению за авторским материалом к лучшему садоводу республики, лауреату Государственной премии Жоре Егоровичу Мовсисяну, не «подковавшись» предварительно по садоводческим вопросам. На беду Жора плохо владел русским, а наш посредник, точнее переводчик, директор совхоза Айказ Акопович Мкртумян оказался товарищем своеобразным. Я, было, бойко так начал расспрашивать, как Жора работает, имея в виду его подход к делу, организацию труда. Айказ Акопович взметнул брови: «О-о-о! Очень хорошо работает Жора. Работает, работает, дома почти не бывает, все работает». Видя, что с этого боку к сути не подобраться, сделал попытку выяснить Жорины интересы в духовном смысле, спросил между прочим, любит ли Жора читать книги? И услышал снова: «О-о-о! Знаешь, как Жора читает. Читает, читает, из дома, слушай, почти не выходит – все книжки читает». Сейчас-то мне и самому смешно вспоминать все это, а тогда, признаться, было не до смеха: выполнение редакционного задания оказалось под угрозой.

Да, нелегко добраться «до души и до сути». Но, знаю по опыту, если удалось достичь этого и написал ты материал по-человечески, – действенность выступления, признание его перекрывают с лихвой все твои, так сказать, творческие затраты. В свое время журналистская судьба свела меня с председателем колхоза имени Кирова, что в Носовском районе Черниговской области, Михаилом Федоровичем Ткачом. О нем, одном из первых двадцатипятитысячников, в войну комиссаре полка, впоследствии первом секретаре райкома партии, а потом опять председателе колхоза – уже «тридцатитысячнике» было написано достаточно много. А мое желание поведать об этом человеке легендарной биографии, вернее, на примере его деятельности об эффективности труда руководителя, было воспринято как самим Ткачом, так затем и в редакции довольно холодно.

Но материал был сделан и поутру, в день выхода газеты с ним, в редакции раздался звонок – из Носовского райкома партии. Звонил первый. Он… негодовал: «Вы со своим рассказом о Ткаче смяли сегодня заседание бюро райкома». Негодовал он, как выясни лось через минуту, в шутку. Оказывается, придя со свежим номером «Сельской жизни» на заседание бюро райкома, Михаил Федорович, узнав, что никто из присутствующих еще не успел просмотреть га зету, не дал собравшимся покоя, пока те не прочитали то, что о нем написано. «Вот чудно-то, – говорил он не то удивленно, не то восторженно, – и цифр почти нет, а все по делу, все про меня».

Материал о Ткаче мне и самому представляется одним из наиболее удачных. Говоря о нелегком председательском деле, об умении увлечь за собой других, организовать их работу, я сумел тогда показать Ткача не только как энергичного, экономически грамотного, неуемного экспериментатора, но и как руководителя, способного выявлять возможности труженика на земле, умеющего взывать к неучтенной силе – духовному потенциалу людей. Мне уда лось показать великую веру его, которая, как известно, камнями движет, в коллектив, в человеческую доброту.

Это был положительный материал, но он вызвал массу откликов, шли письма и Ткачу, которому кстати полтора года спустя было присвоено звание Героя Социалистического Труде. Заслуги в этом моей, разумеется, нет, но письмо Михаила Федоровича, адресованное мне, в котором он заявил, что я «открыл его», читать, что и говорить, было очень приятно, И впервые, как бы заново, открылась мне истина, что эффективность журналистского выступления находится в прямой зависимости от заряда человечности, который вложил в него автор.