Ковчег Спасения

Действуй так, будто твоя жизнь в опасности, сказала ему Хоури. Все должно выглядеть исключительно правдоподобно. Если план сработает — а он сработает, нам всем на благо, — люди поверят, что тебя арестовали совершенно неожиданно, и никто тебя не предупреждал. Так что дерись получше, Овод, и будь готов к боли.

Он спрыгнул со сцены. Лица полицейских были скрыты респираторами, в руках баллоны со спреем и прочие средства усмирения. Стражи порядка быстрыми подпрыгивающими шагами двигались сквозь ошеломленную публику, молчаливые и бесстрастные, как машины. Овод со всех ног бросился к проходу, вспоминая маршруту отступления. В двух кварталах отсюда его ожидает вездеход… Главное, чтобы все выглядело реально. Даже ценой крови.

Он слышал хлопки откидных кресел, когда люди вставали или пытались встать. Щелкали гранаты с психогенным газом, время от времени раздавалось жужжание прерываемое влажным шлепком — это полицейские стреляли оглушающими пулями. Послышался звук удара брони о кость, кто-то закричал… Потом мгновение полной тишины — но только мгновение. Комната потонула в безумной панике. Каждый думал лишь о том, как выбраться наружу.

Выход, к которому прорывался Овод, был перекрыт. В коридоре маячили полицейские.

Овод бросился в другую сторону. Та же история. В горле запершило, откуда-то неожиданно накатила паника, необоримая, как желание чихнуть. Действие газа оказалось настолько мощным, что Оводу захотелось уползти в угол и съежиться. Страх не давал твердо стоять на ногах. Сопротивляясь страху, Овод схватил стул и поднял над головой, точно щит.

И тут полицейские навалились на него.

Следующее, что осознал Овод, — что стоит на коленях, потом на четвереньках. Полицейские колотят его дубинками, но так, чтобы не поломать кости и не повредить внутренние органы — просто оставить нескольких синяков.

Рядом Овод увидел другую группу полицейских. Они повалили женщину с плохими зубами, и она исчезла под ними, как карта в руке шулера.

Дожидаясь осведомителя, чтобы закончить строительство, надсмотрщик небрежно копался в пластах воспоминаний своих прежних воплощений.

Надсмотрщик не являлся просто машиной Подавляющих. Это было бы слишком рискованно — сосредотачивать все знание и опыт в такой уязвимой конструкции. Но, когда стая прибывала туда, где требовалось провести зачистку — обычно это было пространство не более чем несколько световых часов в поперечнике — из множества субсознаний, способных лишь к ощущению и восприятию, генерировался единый разум, рассредоточенный между множеством носителей. Между ними устанавливались связи, передающие информацию со скоростью света, сплетая неторопливое, надежное, уверенное течение мысли. Если же требовалась быстрая обработка данных, ее поручали более мелким соединениям. Мыслительные процессы надсмотрщика происходили с неизбежной медлительностью, но эта ограниченность никогда не воспринималась Подавляющими как проблема. Они даже не пытались соединить подэлементы надзирателя коммуникационными каналами, которые позволяли бы мгновенный обмен информацией. В архиве содержалось слишком много предупреждений об опасности подобных экспериментов. Целые виды удалялись из истории галактики из-за единственного глупого эпизода, вызвавшего нарушение причинности.