Коварство идеальной леди

— Я была таким же экспонатом в коллекции моего покойного мужа, как предметы, размещенные на стендах в сокровищнице. Единственное, что отличало меня от его раритетов, это то, что изредка, когда зачем-то ему это было нужно, он выводил меня на светские мероприятия — иначе говоря, публично выставлял. Моя жизнь не принадлежала мне. — Она отвернулась от него, ее плечи поднимались и опадали, как будто она судорожно дышала, стараясь взять себя в руки. Наконец, сделав глубокий вздох, Оливия повернулась к Стерлингу. — Единственное, что поддерживало меня все годы замужества, это мечты моего списка — перечня того, что я сделала бы, если бы стала свободной. Без денег, которые принадлежат мне по наследству, я не смогу исполнить ни одного пункта из этого списка. Могу только и дальше прозябать как прежде. Без надежд. Задыхаясь. — Она стиснула прижатые к бокам руки в кулаки. — Но, с вашим участием или без него, я не намерена жить так дальше.

У Стерлинга сжалось сердце.

— Оливия.

— Я повторно обратилась к вам за помощью. Мне это нелегко далось. Я была не права, подумав, что могу положиться на вас. Нужно было учесть полученный ранее урок. Вы не оправдали моих надежд…

— Хорошо. — Стерлинг принял решение, едва произнеся это слово. Он направился к двери. — Я сейчас же займусь подготовкой к отъезду.

Она с изумлением взглянула на него.

— Я не думаю…

Стерлинг повернулся к ней.

— Поверьте, Оливия, граф Уайлдвуд, скучный он или нет, всегда выполняет свои обязательства. Что же касается приключений… — Он подошел к ней, обнял и всмотрелся в зеленые глаза. — Единственным приключением в моей жизни были вы. — Он перевел взгляд на ее губы, потом опять на глаза. Ему до боли хотелось поцеловать ее — это было желанием, которое он подавлял в себе десять лет, — но время еще не пришло. — У того приключения был плохой конец.

Внезапно он отпустил ее и вышел из комнаты. Закрыв за собой дверь, он все думал, что же было в том ее перечне. И еще… во что же он ввязался?

В конце концов он пришел к выводу, что, какую бы высокую цену ему ни предстояло заплатить, это того стоит.

* * *

Оливия долго смотрела на закрытую дверь. «Боже мой, что же случилось?»

Она пересекла комнату, дрожащей рукой вновь наполнила бокал и сделала большой глоток.

Он чуть не поцеловал ее! В его глазах горело желание, в этом нельзя было ошибиться. Прошло много времени с тех пор, как ее в последний раз целовали. Прошло много времени с тех пор, как ее в последний раз касались. Забытые ощущения.

После замужества, сопротивляясь объятиям мужа, Оливия быстро поняла, что его интересовала только самая интимная сторона брака. Ей хватило шести недель, чтобы убедиться в том, что сопротивляться домогательствам не имело смысла, поскольку это лишь распаляло его вожделение. Больше всего ему нравилось силой добиваться ее подчинения. А напоминать ей об этом должны были шрамы. Когда же она перестала сопротивляться и с покорностью подчинилась судьбе, он охладел к ней и оставил свои домогательства. Она часто гадала, осознавал ли он, что это была ее победа?

В самом начале она понадеялась на то, что, если признается, что не является такой уж целомудренной, как ему казалось, он передумает жениться. Но это признание только разозлило его, и он избил ее в первую же ночь после свадьбы.

На самом деле Стерлинг был единственным мужчиной, который целовал ее. Ее покойный муж не любил целоваться, и она была благодарна судьбе за это.

Позже, после того как Стерлинг проигнорировал ее мольбы о помощи, воспоминания о прикосновениях его губ, о его руках, ласкавших ее, или глазах, излучавших любовь, служили ей тайным источником силы и стойкости. До тех пор пока те воспоминания не стерлись, а вместе с ними ушли и чувства, которые она испытывала к нему. К тому времени она нашла запас сил в себе самой, так что не было уже нужды цепляться за старые воспоминания.

Тем не менее иногда ночами, лежа в постели без сна, Оливия задавалась вопросом, получала ли бы она удовольствие от отношений с мужчиной, который не относился бы к ней как к принадлежащей ему вещи? Будь это тот, кого она любила бы и кто любил бы ее? Будь это Стерлинг?

И тогда ей вспоминался тот единственный раз, когда она разделила с ним постель. Когда думала, что всю оставшуюся жизнь будет каждую ночь проводить в его объятиях.

И правда, разве не это желание: делить с ним постель — стояло в верхней строчке ее списка? Поглощенная мыслями, Оливия отпила еще глоток бренди. Она не собиралась из-за него снова терзать свое сердце. Такое уже было однажды, и этого оказалось вполне достаточно. Ведущая к ее сердцу дверь была теперь наглухо закрыта.

Но… делить с ним постель, ощущать тепло его тела, близость его дыхания… Она тряхнула головой, чтобы прочистить мозги. Мысли, что лезли ей в голову, были, несомненно, обусловлены выпитым бренди, как и то, что она рассказала ему о своем списке. Зачем она выболтала это? Она ведь не собиралась говорить об этом ни ему, ни кому-либо другому. Это так долго оставалось ее тайной. Возможно, это было единственное, что принадлежало только ей.