Коварство идеальной леди

Что ж, все же он согласился сопровождать ее в поездке в Египет. У нее достаточно времени, чтобы поразмыслить о том, как соблазнить его впоследствии. Или, учитывая, как он смотрел на нее, уступить его соблазну. Может быть, после того как они укомплектуют все три собрания… В любом случае это будет ее, и только ее решением.

Тем не менее может оказаться, что воздерживаться окажется труднее, чем она думала. Она была более чем уверена, что ответила бы на поцелуй, если бы Стерлинг проявил сегодня больше решительности.

Стерлинг барабанил пальцами по столу и смотрел невидящими глазами в освещенное погожим днем ближнее окно.

Египет. Почему именно Египет, а не любое другое место на свете? Для Ливи он готов на все. Отказаться от богатства. Изменить жизнь. И даже, по-видимому, он усмехнулся, поехать в Египет.

Его опасения были смешны. Он знал. Это был мальчишеский страх. И все же стоило ему только подумать о путешествии в Египет, как он представлял себя маленьким мальчиком. Неподходящее чувство для графа Уайлдвуда. Наверное, этот страх возник у него раньше, но никак не проявлялся. Нетрудно было избегать путешествия в Египет.

Он отлично знал, когда это началось. У его отца было увлечение: изучение артефактов и древнего человека. Место Стерлинга в правлении Лондонского античного общества до него занимал его отец, В то время как все в семье подозревали, что Чарлз Уайлдвуд питал тайную страсть к тем приключениям, к которым, повзрослев, пристрастились двое его сыновей, у него самого никогда не было возможности путешествовать. Положение отца Стерлинга как единственного наследника титула, а позже его обязанности после наследования не позволяли броситься на край земли на поиски древних сокровищ, как сделали его сыновья Куинт и Нейт. Как бы ему этого ни хотелось. Отцу было присуще чувство ответственности. Как и его старшему сыну.

Предыдущий граф переживал приключения с чужих слов — с рассказов гостей, которые часто приглашались к обеденному столу в их доме. Чаще всего это были люди, занимавшиеся поисками артефактов, осколков, сохранившихся от давно исчезнувших цивилизаций. Стерлинг отчетливо запомнил одного такого джентльмена. Он не помнил лицо или имя того человека, но помнил его руку, которая играла значительную роль в кошмарах, преследовавших его долгие годы. Или, если быть точнее, то, что осталось от его руки.

В доме Чарлза Уайлдвуда охотники за древностями, равно как и исследователи и путешественники, были непосредственными поставщиками сведений из первых рук. Тех сведений, которые дети не могли получить из книг или от живущих в доме гувернанток. Граф настаивал на присутствии за общим столом детей с самого раннего возраста. Оглядываясь назад, Стерлинг считал, что таким образом отец хотел развить в сыновьях такую же любовь к древности, какую испытывал сам. И это у него получилось в отношении братьев Стерлинга.

Стерлинг не мог точно вспомнить, сколько ему было лет: семь или восемь, во всяком случае, он был достаточно юн, а его младшим братьям еще не позволялось присутствовать на обеде, — но помнил все другие детали, словно это было вчера. Приглашенный в тот вечер гость был ничем не примечателен, кроме разве что своей руки. В самом деле, до него было много других гостей с более колоритными манерами и внешностью. Но может быть, именно из-за отсутствия в нем какой бы то ни было необычности его рассказ оказал такое сильное впечатление на Стерлинга. В любом случае, если кто-то пригласил к обеду охотника за сокровищами с недостающими пальцами на одной руке, который рассказывает о своих многочисленных приключениях, неизбежно возникает вопрос, каким образом он лишился двух пальцев.

Во время экспедиции в Египте этот джентльмен полез в свой багаж за какой-то вещью, но вместо нее вытащил маленькую ядовитую змею — то ли аспида, то ли виперу, то ли нечто другое в этом роде. Неясность в этом вопросе, допущенная рассказчиком, раздражала, хотя и не имела особого значения. Как бы там ни было, тварь тут же укусила его за руку.

Очевидно, путешественник много раз рассказывал эту историю, поскольку повествование изобиловало выразительными драматическими паузами и театральными жестами. Искусный рассказчик, он всецело завладел вниманием собравшихся за столом. По его словам, он понял, что ему угрожает смертельная опасность и медлить нельзя. Поскольку лучше было лишиться нескольких пальцев, чем испустить дух, он немедленно выхватил припасенный для защиты от грабителей, но никак не от змей, нож и недолго думая отхватил указательный и средний пальцы, между которыми пришелся укус. Гость завершил описание, сокрушительно ударив рукой по столу, от чего жалобно зазвенели бокалы.

Мать непроизвольно взвизгнула, отец ахнул, а у Стерлинга екнуло сердце.

Хуже всего, что змея бесследно исчезла, ускользнула в пустыню, наверняка чтобы поведать своим подружкам рептилиям о вкусной плоти англичанина.