Коварный обольститель

Она вышла из коридора и прошла в кухню, аромат свежевыпеченного хлеба щекотал ноздри, а до ее слуха донеслись голоса повара и его помощницы, которые переругивались, перекрывая звяканье кастрюль и сковородок. У Софии заурчало в животе. Она надеялась избежать тошноты, которая мучила ее уже пять дней, поэтому завтрак у нее был сверхлегким и состоял из сухого печенья с чашкой чая.

Обойдя несколько бочек и деревянных ящиков с маркировкой «Дж. Х. Мейсон», София подошла к черному входу, выходящему в переулок. На многих других ящиках виднелось изображение херефордского быка. Ее не волновало, что Уэстфилд говорил об этом оптовом торговце. Мейсон был просто божьим даром для этого приюта.

София распахнула дверь. Ангус, сидя на облучке, читал газету. Широко улыбнувшись, он приветливо прикоснулся к полям своей шляпы. Изо рта в прохладный воздух вырвались белые облачка.

– Готовы отправляться, мисс?

– Простите меня, Ангус, но без доктора Тримбла дело идет медленнее.

– Ничего страшного, – ответил он со своей неизменной улыбкой. Она достала несколько монет из кармана юбки и вложила ему в руку.

– Вы, должно быть, голодны. – София жестом указала на аллею, ведущую к Уайтчепел-роуд. – В западной части есть несколько таверн. Почему бы вам не перекусить? Я задержусь как минимум на час, а то и на два. – Кучер посмотрел на монеты. – Если вы не перекусите, я буду чувствовать себя виноватой, – добавила она.

Возничий опустил монеты в карман пальто.

– Если вы настаиваете, мисс.

– Настаиваю, – сказала она, не обращая внимания на ворчание своего собственного возмущенного желудка.

Час спустя София вздохнула, когда последний пациент – женщина, которая разговаривала с миссис Гамблин, – вышла из смотровой. Плохо питающееся, несчастное создание, она пристрастилась к посещению пивнушек и больше привыкла пить, чем есть. София взяла журнал еженедельных отчетов и внесла туда дополнительные записи, касающиеся двух маленьких мальчиков, братьев, которые приходили в миссию вчера и которым был поставлен предварительный диагноз – круп. Она велела миссис Гамблин изолировать их от других детей и поставить в их комнате несколько горшков с кипятком. Кроме того, София просила следить за их состоянием, и в том случае, если дыхание мальчиков станет затрудненным или цвет вокруг носа, рта или на ногтях станет синеватым, их следует незамедлительно перевезти в Королевскую больницу. Сестра вошла в комнату, София передала ей отчет и защелкнула замки своего саквояжа.

– Миссис Гамблин, вы когда-нибудь встречали мистера Мейсона? – Женщина оторвалась от изучаемого отчета и отрицательно покачала головой. – Так он никогда не посещал миссию?

София сняла с крючка на стене свою тальму и накинула ее на плечи.

– Нет, этими поставками в качестве посредника занимается леди Прескотт.

Как интересно. София попрощалась с женщиной и вышла из комнаты. Вновь проходя мимо даров от мистера Мейсона, она вспомнила о бумагах, которые видела на столе у Уэстфилда, со счетами от бакалейщика. Может, Уэстфилд оплачивал «пожертвования» мистера Мейсона? Маловероятно, учитывая его полное отсутствие интереса к миссии. Она открыла дверь черного хода и выглянула в темный переулок. Ангус еще не вернулся.

– Пенни для бедняка, мадам?

София в изумлении сделала шаг назад. Мужчина в потрепанной одежде, поношенном котелке на опущенной голове появился из тени и двинулся к ней с протянутой рукой. Несчастный оборванец, похоже, был еще и калекой. Он волочил левую ногу, словно тащил за собой тяжелую цепь. София поставила на землю свой саквояж и с опаской шагнула навстречу нищему, но боялась она не бедолаги, а крыс, стаями шнырявших в этом переулке.

– Сэр, – сказала она, опуская руку в карман в поисках монеток, – здесь находится Общество доброжелательных друзей…

Тихо охнула, когда мужчина заломил ей руку за спину и прижал к горлу Софии нож.

– Только пикни, и я тебе кишки выпущу, – прохрипел он, расправив плечи и выпрямившись в полный рост. Сердце заколотилось в груди Софии, и она прижала руки к животу.

– Я не буду кричать. У меня лишь несколько монет, но вы можете их взять.

Он рассмеялся низким горьким смехом. Она не видела его лица, но ощущала гнилостный запах из его рта.

– Ты стоишь подороже нескольких жалких монет.