Коварный обольститель

София судорожно вздохнула. Звук шагов замер возле ниши, и занавес раздвинулся.

– Прости меня, моя дорогая, – прошептал он, быстро задувая подсвечник и обхватывая ее губы своими губами. В тот самый момент, когда он коснулся шелка ее губ, им овладела страсть, которая последние несколько недель терзала его, как ненасытный зверь. Он со стоном углубил поцелуй и ощутил вкус шампанского, которое оставалось у нее на языке. Несколько секунд София не отвечала, потом издала тихий, почти беспомощный стон, и ее язык двинулся по его языку. Возможно, она его не хочет ментально, но ее тело явно желало этого мужчину.

– Чертовски неудобно, – проворчал мужчина снаружи занавески. – Кто-то уже здесь есть, Глэдис.

Занавес вернулся на место, коснувшись ног Хейдена. Пара удалилась, и шаги наконец стихли. Ему следовало отстраниться, отпустить ее, но вместо этого он куснул нежную кожу ее шеи и насладился ее слабыми стонами.

– Нет. Прошу, – сказала она, тяжело дыша. – Однажды ты пообещал мне, что если я скажу «нет», ты остановишься. Я говорю «нет». – Казалось, она была на грани слез. Он отстранился от Софии. – Томас сделал мне предложение, и я не могу так поступить с ним.

Он сделал шаг назад, занавес скользнул по его ногам, впустив слабый луч света. София молчала, опустив глаза.

– Ты его любишь?

Она взглянула на него.

– Да.

Она не колебалась, просто подтвердила свою привязанность. Хейден с трудом удержался, чтобы не схватить ее за хрупкие плечи. Спросить, как же она рассталась со своей девственностью, если любит Тримбла. Но у него не было права судить ее.

– В таком случае желаю всего наилучшего.

Он поднял было руку, чтобы на прощание огладить ее щеку, но передумал и, резко развернувшись, вышел из ниши. Что еще можно было сказать? Если ему нужно было подтверждение, он его получил. Она собирается выйти замуж за Тримбла. Сердце Хейдена болезненно сжалось. Вероятнее всего, она в курсе того, что о нем говорили в свете: что он бросил жену спустя всего лишь через несколько месяцев после рождения Селии, что он поступил как настоящий мерзавец. Он никому не мог рассказать, кто был настоящим отцом Селии, стереть свою репутацию или изменить собственное прошлое, но он станет лучше и будет идти вперед. Лучшим отцом для Селии, а не скандально известным повесой. И она будет с гордостью называть его своим отцом.

Хейден исчез за бархатным занавесом. София смотрела на раскачивающуюся ткань, едва удерживаясь от того, чтобы не побежать за ним. Прижавшись к стене, она прижала ладони к пылающим щекам. София хотела сказать Хейдену о ребенке, который рос внутри нее, но Уэстфилду не нужна жена, нужен лишь кто-то, согревающий его постель. Он соблазнял женщин, а потом бросал. Она видела, с какой злостью Уэстфилд смотрел на подошедшую к нему блондинку. «Я не стану, как она, вымаливать его благосклонность». Однако на мгновение он показался уязвимым. Как глупо, ни в коем случае нельзя доверять такому закоренелому негодяю. Она больно ударила ладонью по стене, потом, чтобы остудить руку, приложила ее к прохладному мрамору статуи.

«Дедушка, что я наделала?» Томас рассчитывает получить от нее ответ сегодня, но ей придется отложить разговор с ним, нет, она не может принять его предложение. Она любит Томаса, но не той любовью, которую должна испытывать жена. Она любит его, как любят брата, кроме того, Томас Тримбл заслуживает гораздо большего! Возможно, ей придется уехать в Италию, в конце концов, там ее семья. София присела на стоявшую в углу банкетку и горько зарыдала.

Глава 17

София посмотрела на циферблат часов, висевших у нее на шее. Четыре часа, а ей предстоит осмотреть еще четырех пациентов. Обычно к этому времени они с Томасом заканчивали прием женщин с детьми в лазарете уайтчепельской миссии, но Томаса срочно вызвали в больницу. Она подумала о кучере Томаса. Тот отказался оставлять экипаж без присмотра, не подозревая, что придется ожидать так долго, а ведь она предлагала вознице зайти в помещение. София заправила непослушную прядь в прическу и вышла из смотровой в приемную. Там сидящая за столом медсестра с каменным лицом разговаривала с пожилой женщиной. Она коротко взглянула на Софию поверх своих очков в проволочной оправе.

– Я скоро вернусь, миссис Гамблин.

Медсестра отреагировала на ее слова коротким кивком и вновь обратила все свое внимание на седую женщину. Проходя по узкому коридору, София видела измученные лица других людей, которые кое-как разместились в этом тесном пространстве. Ее взгляд привлекла молодая мать, которая держала на руках малыша. Левый глаз бедной женщины заплыл, а нижняя губа распухла. Синяки были явно застарелыми, под глазом синева сходила и уже начала желтеть, придавая женщине и вовсе болезненный вид. Софию передернуло. Нет, к этому нельзя привыкнуть.