Она демонстративно смяла салфетки, которые держала в руке, выбросила их в мусорную корзину и отошла от кофемашины, вихляя бедрами. Больше не было нужды притворяться любезной. Главный зритель, ради которого затевался весь спектакль, только что покинул партер.
Остаток дня Женя отсиживались в кабинете при музее. Работа шла что называется через пень колоду. Строчки на экране компьютера сливались в чёрные каракули, смысл текста неуловимо ускользал, замещаясь сумбурными мыслями то о психиатре, то о Фабрисе, то о Кристиане. О мсье Роше Женя запретила себе думать, хотя и без особого успеха.
– Бо-о-оже, – протянула она вслух, – ну почему всё так сложно?
– Элементарные же вещи… – донёсся до неё обрывок фразы с улицы.
Женя подошла к окну и приоткрыла створку. Судя по возмущенному тону, мсье же Гиз явно кого-то отчитывал – кого-то, стоящего за углом здания.
С этого наблюдательного пункта собеседников видно не было, и Женя, нацепив маску деловитой сосредоточенности и прихватив для вида пару листков, обогнула группу посетителей музея, которых вдохновенно просвещала мадам Трюдо:
– Как известно, колесо у прялки появилось не сразу. Обратите внимание на этот экспонат…
Прикрыв за собой дверь пыточной залы, Женя подошла к окну. Сквозь прямоугольное, вытянутое по горизонтали оконце, единственное в помещении, было видно кусочек неба. Только и всего. Зато слышно было прекрасно:
– Розы, особенно с крупными бутонами маджентовой окраски – лучший сосед для лаванды. Они идеально сочетаются друг с другом, – сварливым тоном вещал Фабрис. – Эти две культуры создают в садовой композиции гармонию цвета и запаха, если, конечно, какой-то умник не подсадит к ним седум!
Голос мсье де Гиза звучал так, будто он как раз под окном стоял, а вот его собеседник пока оставался инкогнито, потому что молчаливо выслушивал странную лекцию.
Женя сдвинула чуть правее деревянного козла, предназначавшегося для особо жестоких пыток ведьм, и взгромоздилась на его спину.
От открывшегося вида Женя чуть не рухнула с подставки.
Перед внутренним взором тут же возникла картинка, как Фабрис в подобной позе вместо куста лаванды засовывает руку под стеллаж в её гардеробной и выуживает оттуда копчёную перепёлку. Хрустят тонкие косточки, антрацитового цвета пальцы блестят, перепачканные жиром, а из щербинки меж белоснежных крупных зубов свисает листочек петрушки…
– Ты вообще в курсе, что это не лаванда, а лавандин? – голос мсье де Гиза вернул Женю в реальность. – Нет? Так я тебе сейчас объясню. Этот гибрид гораздо легче в выращивании, более урожайный и практически не подвержен болезням и вредителям…
На обычно хмуром лице Люка отчётливо проступила гримаса: «Ой не надо!» Парень угрюмо стоял рядом, заложив руки за спину, и периодически чуть наклонялся вперёд, будто и правда рассматривает что-то среди фиолетовых цветочков.
– …а всё потому, что Lavandula angustifolia, то есть лаванда узколистная, может расти только в высокогорьях. Кроме того, лавандин дает в несколько раз больше эфирного масла, а значит оно получается дешевле! Но такое масло увы имеет более грубый запах из-за высокого содержания камфоры…
При других обстоятельствах, Женя, в отличие от Люка, возможно бы даже прониклась ботанической лекцией в исполнении начальника, но сейчас сцена под окном порождала хаос из вопросов: