Кость для Пойнтера

Но даже это не исчерпало подгорный ритуал передачи власти. У той, что переставала быть королевой, для той, что становилась ею, осталось еще одно испытание. Тяжело вздохнув, она глухо проговорила:

— Тогда тебе осталось сделать последнее, что ведет к престолу.

Молодая гномь подняла глаза на старую, немо спрашивая — неужто мало уже сделанного?! Но сегодня старуха была не расположена к жалости, неумолимо продолжив:

— Ты должна убить свою мать!

Кронфройляйн отшатнулась, вскинув перед собой руки в отрицающем жесте. Словно повторяя этот жест, кронфрау схватилась за ворот своего одеяния, на долю секунды застыла, а затем рванула расшитую золотом замшу. Лишь зазвенели по полированному камню отлетевшие застежки.

— Или ты хочешь, чтобы это сделала вот она?! — голос подгорной королевы сделался хриплым и прерывистым.

Ее левая грудь почти исчезала в бугристой опухоли, воспаленной и лишенной шерсти. Толстые жгуты метастаз оплетали все туловище и тянулись вниз, к бедрам. Наверняка местная убогая магия бессильна против столь запущенного случая самопожирающего перерождения тела, да и прочие заклятия и артефакты тоже, кроме разве что Меча Повторной Жизни. Эльфы таким не болеют, но и помочь, увы, бессильны…

Может, мне показалось, но чуждая плоть пульсировала в ином ритме, отличном от сердцебиения носительницы, миг за мигом пожирая ее тело.

— Не думаю, чтобы Бешеное Мясо было уместно на нашем троне, — криво усмехнулась умирающая.

Ее дочь не смогла посмеяться над этой шуткой, но сумела оценить ее. Вновь склонившись в согласии, она опустила руки к перевязи, привычным движением перебирая стальные жала бергбейля. Наконец она выбрала необходимое и, не глядя, насадила на рукоять, со щелчком прижав чеку. Покуда это действие отвлекало гномь, движения ее были четкими и уверенными, но когда рука легла на уже готовое к делу оружие, осознание необходимости вновь настигло подгорную принцессу.

Тнирг разревелась горько, отчаянно, безнадежно. Встав на колени и уткнувшись лицом в относительно здоровый бок матери, она всхлипывала, рыдала и давилась словами, которые не должны были звучать, покуда не завершится ритуал перехода власти. Казалось, немота поразила обеих, и старшая не могла найти слов утешения для младшей. Подгорная королева лишь гладила дочь по голове — долго-долго, ласково-ласково. Потому что в последний раз. Для одной в жизни больше не будет материнской ласки, а для другой… вообще больше ничего не будет.

В том числе и неутолимой боли.

Подняв оружие, выпавшее из руки наследницы, кронфрау вложила его той в ладонь и отвернулась, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Вздернулись пегие завитки на затылке…

Неизбежное произошло.

Свободная рука Тнирг протянулась к бахроме шнуров и лент с кистями, сгребла их все и дернула. Разноголосый хор колоколов и колокольцев ударил погребальным перезвоном по их хозяйке. Сразу же, не прошло и десяти секунд, в комнату втекла челядь, словно наготове поджидавшая развязки последнего разговора своей хозяйки. Начальник охраны, лекарь, дежурные камеристки, постельничьи и секретари — назначение каждого было ясно с первого взгляда. Было совершенно непонятно, как такая орава вместилась в невеликое помещение — однако же как-то набились и даже сумели удержать дистанцию, нигде не подступая ближе ярда к топчану-гнезду.

Обернувшись к ним, гномь, исполнившая предназначенное, провозгласила срывающимся голосом, но твердо и жестко:

— Сим богоравным деянием принимаю сан Кронфрау и возвожу себя на престол Безнебесных Стран!!!

На этом месте силы у Тнирг уф Треннерот кончились до последней капли. Договорив ритуальные слова, новая королева подгорного улья рухнула на руки своих подданных, которые суетливо, словно пчелы вокруг матки, кинулись прибирать последствия перехода власти. Это зрелище уже не представляло интереса, да и у меня увиденное, похоже, отняло непредставимо больше сил, чем я мог себе позволить.

Вот уж нашли повелительницы гномов, в чем сравняться с эльфийскими богами — в матереубийстве! Никакие слова не шли на ум, чтобы выразить вконец сложившееся у меня отношение к устройству подгорного общества. С невольным отвращением отпихнув хрустальный шар, я успел лишь завернуться в брезент, прежде чем провалиться в забытье, которое роднила со сном лишь его обратимость.

Ни на что другое Собачий Глаз Пойнтер нынче годен не был.

8. Против гнома нет приема

И вместе с пением птиц, едва достигнув границ,
Скажи, что с той стороны никто не хочет войны.

Пробуждение оказалось таким, какого не пожелаешь злейшему врагу. Как живому, так и мертвому. Настойчивый стук металла по камню выдирал из тяжкого полусна с бесстыдным безразличием простейшего механизма, наподобие того же «водяного сердца».