Кошак

Мы прошли к одному из огороженных канатами татами. Здесь нашлись почти все мои кошки, и ещё человек восемь незнакомых девчонок. Большинство из них висли на канатах, в самой бойцовской зоне работало только четыре пары. В принципе, оптимально с учётом принятых в Республике размеров этой самой зоны. Больше уже попросту мешались бы друг другу.

Наше появление не прошло незамеченным. Если до того чужих кошек вокруг было немного, то едва мы подошли к канатам, зрители сразу начали прибывать. Викера, не теряя времени, тут же начала мой инструктаж. Кошка при этом наклонилась к самому уху, чтобы никто из чужих не расслышал её весьма конкретные и неполиткорректные высказывания.

— Кошак, наши немного разогрели сестричек. Те ждут от тебя чего-то эдакого, раз прошлый раз всё пошло через одно место. Сейчас наверняка кто-нибудь проявит инициативу из кошек — ты главное не дёргайся. Дай им попробовать, прощупать, поиграть. Многие просто не осознают, что ты на уровне. Самое время продемонстрировать себя во всей красе.

— Что, много понарассказывали? Боитесь, что на смех поднимут, если не оправдаю ожиданий? — иронично изогнул брови в ответ.

— Ты не борзей, кот! — повысила голос наставница. — Мы не бросаем слов на ветер! Если сразу сольёшься, я вместо когтей буду тебе обычную рукопашку тренировать. Будем считать, ты ещё просто не дорос до боевых имплантов.

— Ладно, ладно, Вик! Что ты, в самом деле? Шуток не понимаешь?

— Кошак, нам сейчас не до шуток, — поддержала сестру Старшая. — Всё предельно серьёзно. Нам хотелось бы удержать ситуацию под контролем, иначе ты рискуешь быть отодранным едва ли не всем местным контингентом. Так что соберись и не ёрничай.

Слова Милены немного отрезвили. Нет, это точно не монастырь! Скорее его противоположность — вертеп. Нас со старшими сёстрами тут же окружили чужие кошки. С превеликим трудом через их строй протиснулась Сайна, которая в игрищах на татами в этом раунде не участвовала.

— Вон на ту кошечку обрати внимание, — шепнула мне рыжая, глазами показывая на активно снующую по матам девочку. — Она больше всех дёргалась. Чем-то на Миру похожа по повадкам, пусть и не такая повёрнутая на «порядке» полов.

Понятно, что под полами она подразумевала совсем на пол в помещении. Значит, ещё одна охотница до комиссарского тела… Погано. Не хотелось бы снова окунаться в тот же блуд, как с Мирой. С другой стороны, серебра у кошки поменьше… в смысле, на груди поменьше. Во всех остальных местах его хватало. И счётчик десантных операций внушал, и кораблей девочка захватила немало. Да и была она метиллией, серебро волос которой очень тонко дополняло отражённое свечение отличительных знаков на теле. Даже витиеватое «ожерелье» — признак принадлежности фракции — будто бы находило продолжение в этой разметавшейся по телу паутине.

Дралась метиллия с Тришей, и столкновение двух метиллий, виртуозно владеющих техникой республиканского рукопашного боя, завораживало. Невероятные акробатические «па», длинные вытянутые удары — перемежались вполне привычными бросками и короткими скупыми ударами рук. Нет, на танец это не походило ни разу, скорей — на мельтешение теней в призрачном свете. Так ветер перебирает листву деревьев, а луна — этот прожектор в театре теней — прорываясь в незашторенное окно, проецирует их мельтешение на окружающие предметы.

Сходство с лунным светом только усиливала двойная копна метущихся в пространстве волос. Две женщины — в два раза больше серебра вокруг. Эта истина имела свою неповторимую эстетику. Казалось, весь объём над матами пронизан серебристыми росчерками, нитями, всполохами. И если Триша предпочитала отпускать свою роскошную шевелюру в свободный полёт, то её противница не спешила уводить свои пряди прочь. Республиканка распушила их по ткани комбинезона, создав вокруг тела натуральную паутинчатую сеть. Всполохи света на серебре отличительных знаков нет-нет, да выхватывали фантасмагоричные участки этой удивительной вязи.

Я невольно залюбовался на эту странную игру природного и рукотворного… Впрочем, гипнотический эффект быстро сошёл на нет под спудом эмоций окруживших нас кошек. Они что-то спрашивали, улыбались, и вообще демонстрировали мне максимально возможную степень собственного расположения. Хотя никакого галдежа не наблюдалось, валькирии и здесь проявляли дисциплину и это их фирменное возведённое в абсолют взаимное уважение. Пришлось отвечать теми же улыбками, комплементами и расточать вокруг собственную спокойную уверенность.