Кошак

В какой-то момент Миса решила сменить абстрактное удовольствие от диких гонок на удовольствие более осязаемое. Гибким движением девочка переместилась вперёд, умудрившись при этом не выпустить моей талии из своего волнительного плена. Ну а дальше… Плен стал ещё волнительней, потому что к объятиям ног добавились объятия её разгорячённого лона. Смех безбашенной кошки оборвался, переходя в какой-то птичий клёкот, в свою очередь сменившийся почти кошачьим мурчанием. Будоражащее ощущение распалённого нутра моей девочки, её жаркое дыхание над ухом — показали всю ущербность импланта. Ощущения реальной, живой, активной кошки в моих объятиях оказались в десятки раз острей. От них накрыло так, что я мог лишь рычать — пока спутница не вывела меня из любовной лихорадки за считанные секунды до очередного столкновения…

Будь я менее стойким душевно, не пройди приютскую школу жизни, где порой каждая минута — что шаг по минному полю, наверняка бы поседел. Мисель куражилась минут двадцать, но это время субъективно воспринималось вечностью. Мои вялые из-за постоянных эмоциональных разрядок попытки призвать ненормальную гонщицу к порядку разбивались об очередной взрыв звенящего серебряным колокольчиком смеха. Иногда девочка переходила на вкрадчивый шёпот, и тогда я, казалось, кончал от одного лишь звука её голоса. В общем, эта бестия оказалась совершенно непрошибаема.

Только когда машина коснулась земли и замерла здесь в шатком равновесии гравитационной тяги, эмоции сделали своё дело. Тело сотрясли спазмы адреналинового отходняка, а следом за ними сознание заволокла алая дымка звенящей ярости. Ярость переполняла, рвалась наружу, спеша излиться на глупую кошку, устроившую эту дикую, непредставимую игру. Устроившую без моего ведома. Наплевавшая на все мои возражения и попытки воззвать к здравому смыслу.

С первобытным рычанием я отодрал прилипшую к груди кошку и бросил её на руль. Навалился сверху. Задорный смех девочки перешёл в сладострастный стон, чтобы через мгновение разлететься по ограниченному пространству кабины заполошным криком. Я что-то кричал на ухо извивающейся подо мной женщине. Пытался достучаться до её затуманенного разума, но, похоже, не преуспел. Валькирия до последнего пыталась вывернуться, опрокинуть, подмять под себя, чтобы доказать через это свою правду — единственно правильную по её глубокому убеждению.

Последнее движение — и вот нас обоих скрутило новой судорогой, на этот раз всепоглощающего удовольствия. Рычание разъярённой кошки подо мной перешло в тихое, умиротворённое постанывание. Она потихоньку брала себя в руки, да и мне хватило трёх кульминаций, чтобы ярость окончательно утекла в песок удовольствия.

— Доволен? Отыгрался? — тихо спросила Мисель, когда мы окончательно успокоились.

— Ты всё ещё не объяснилась, — ответил в тон ей.

— Посади на заднее сиденье и вылижи мне там всё — там, где до того драл, — разморено бросила республиканка. — А я пока буду рассказывать.

Странно, но после разрядки я воспринял предложение чертовки достаточно спокойно. Без вопросов усадил её в кресло, сначала нависнул над ней, приник поцелуем к сладким устам. Начал медленно спускаться ниже… ниже… ниже… На пути встретились бугорки мышц под шелковистой, оливково-серой кожей. Не удержался, покрыл их поцелуями, и только резкий рывок пленивших мою голову ладоней заставил проследовать дальше — туда, где уже ждали.

— В общем так, Кошак… О да! Вот так! Ещё!.. Я не просто так тут игралась. Если не заметил, отпускала тебя ровно за несколько секунд до столкновения, рассчитывая время так, чтобы ты успел в самый последний момент среагировать. Именно так приучают к мгновенному принятию решений в гонках… Ну, может, и не совсем так… Но так тоже можно… О-о-о! Какой же ты молодец! Не останавливайся!.. Тебе и по жизни это пригодится. У тебя, кстати, очень быстро срабатывает чуйка, ориентируешься в пространстве ты тоже отлично. Мне понравилось, ученичёк! Да и драл ты меня в конце классно! Так эмоционально… Так от души… Да и сейчас… От души… О да!..

Глава 3. От любви до смерти — один шаг

Защитные экраны втянулись в корпус, выпуская нас из разгорячённого эмоциями и страстью пространства. Первым из недр аппарата вылез я, следом — Мисель. Кошка странно на меня посматривала и улыбалась. Посматривала с толикой насмешки, а улыбалась, словно объевшаяся сметаны кошка. Но мне сразу стало не до безумной гонщицы, потому что прямо на улице нас встречала весьма представительная делегация в составе Милены и Викеры, и выглядели валькирии, в отличие от моей спутницы, очень недовольными.

Старшая, едва мы с ней поравнялись, внимательнейшим образом осмотрела сначала меня, а потом её начальственный взгляд пал и на безбашенную метиллию. Ноздри валькирии при этом раздувались — она будто принюхивалась.

— Вы что там, трахались, что ли? В дороге не наигрались? — наконец выдала ариала, и её тон не сулил нам ничего хорошего.

— Ми, я всё объясню… — начал я, но был прерван на полуслове.